Другая сторона доллара

Он кивнул. Было ощущение, будто его шея не может выдержать тяжести головы. Миссис Перес под предлогом, что ей надо выйти из кухни, подошла к нему и положила на секунду ему на плечо руку. Этот жест словно оказался сигналом. Зазвонил звонок.

— Это у входной двери, — сказала она.

В страшном нетерпении я отправился туда. Мистер Хиллман впустил Дика Леандро. Эта неделя тяжело отразилась на внешности Дика: лицо его осунулось, кожа приобрела желтоватый оттенок.

Он посмотрел на меня мутным взглядом и обратился к Хиллману:

— Могу я поговорить с вами наедине, шкипер? Это очень важно.

Он весь дрожал.

На пороге гостиной показалась Эллен.

— Неужели это настолько важно, что вы забыли о вежливости, Дик? Я весь вечер сидела одна. Или мне показалось?

— Мы присоединимся к тебе позже, — сказал Хиллман.

— Уже и так слишком поздно, — сказала она в раздражении.

Тусклый взгляд Леандро перебегал с одного на другую, как у зрителя, наблюдавшего игру в теннис, да еще поставившего на одного из игроков все, что у него было.

— Если ты не будешь ласков со мной, — проговорила она почти нежно, — я отвечу тем же.

— Это меня не в-волнует.

В его голосе слышался скрытый вызов.

— Твоя воля.

Повернувшись к нам спиной, она прошествовала в гостиную.

— Мы не можем больше терять времени, — обратился я к Дику Леандро. — Вы вчера вечером возили куда-нибудь миссис Хиллман?

Он отвернулся от меня и, почти прильнув к уху Хиллмана, сказал как можно тише:

— Мне очень надо поговорить с вами наедине. Произошло нечто такое, о чем вы не знаете.

— Встретимся в библиотеке, — ответил Хиллман.

— Если вы разрешите, я продолжу, — снова заговорил я. — Мы ведь можем так же хорошо поговорить и здесь. Я не хотел бы слишком удаляться от миссис Хиллман.

Молодой человек повернулся и посмотрел на меня как потерянный, но в то же время и с облегчением. Он понял, что я знал многое.

Я подумал, что Хиллман тоже знает. На это указывало предложение, сделанное им Сюзанне, а признание, что он настоящий отец Тома, объяснило мотивы этого поступка. Хиллман прислонился к стене около дверей, величественный, как статуя, полузакрыл глаза и приготовился слушать.

— Ты возил ее к отелю «Барселона», Дик? — спросил я.

— Да, сэр. — Он стоял, высоко подняв одно плечо и наклонив голову к другому, будто собирался что-то писать. — Но я не мог догадаться, что у нее в голове. Я и сейчас не знаю.

— Кое-что ты, наверное, знаешь. Иначе к чему вся эта таинственность?

— Она сказала, что я должен взять на время машину, что они позвонили и требуют денег, а шкипера сейчас нет, и придется везти нам. Мы должны держать все в тайне от полиции, а после она попросила никому ничего не рассказывать.

— И ты поверил ее словам?

— К-к-конечно.

— Когда ты начал сомневаться?

— Я никак не мог понять, где она держала всю эту наличность. Она говорила, что в корзинке для вязанья, которую она держала в руках. На самом деле там ничего не было. Денег во всяком случае я не видел.

— А что же видел?

— Совсем другое. — Волосы упали ему на лоб и лезли в глаза. — То есть я хочу сказать, что видел этого человека... этого челов-в-века, когда он вышел из гостиницы, потом они вместе обошли ее, исчезли из вида, и я услышал крик.

Он держал руку на горле.

— Что же ты сделал?

— Я остался в машине. Так она велела. Когда она вернулась, то сказала, что это кричала птица.

— И ты поверил?

— Я не очень разбираюсь в птицах, ведь правда, шкипер?

Вдруг с порога комнаты раздался пронзительный крик Эллен:

— Так о чем все-таки ты разговариваешь с этими мужчинами?

Я направился к ней.

— О вас. И о птице, которую вы слышали вчера вечером в саду около гостиницы. Что же это была за птица?

Рука ее взлетела вверх и прижалась к губам.

— Она, по-моему, была похожа на человека. Не очень приятного, но все-таки человека.

Она дышала с трудом, хватая воздух открытым ртом.

— Он был подонком или дьяволом!

— Потому что хотел денег?

— Это должно было продолжаться и продолжаться. Я... мне пришлось покончить с ним. — Она вся дрожала, но громадным усилием воли заставила себя успокоиться. — Кстати, о деньгах. Я могу позаботиться и о вас. Уверена, что полиция поняла бы меня, поскольку совершенно не надо связывать меня с этим... этим... — Она никак не могла подобрать слова. — Я могу поиметь в виду и вас, и Дика.

— Сколько же вы обещаете?

Она взглянула на меня с таким превосходством, на которое получают право только люди соответствующего происхождения.

— Пойдемте в гостиную, — предложила она, — там все и обсудим.

Мы втроем последовали за ней, она села на диванчик, мы встали вокруг. Хиллман с любопытством поглядывал на меня. Он был тих, задумчив и мягок, словно из него вынули стержень, но чувствовалось, что в голове у него продолжала тикать счетная машинка. У Дика Леандро в глазах появились признаки жизни. Возможно, он все еще соображал, что где-то, как-то, когда-то, но деньги Хиллмана все же приплывут к нему.

— Так сколько? — спросил я ее.

— Двадцать пять тысяч.

— Это лучше, чем нож между ребер. Вы имеете в виду двадцать пять тысяч всего или двадцать пять тысяч за каждое убийство?

— За каждое убийство?