Другая сторона (ЛП)

— Эта женщина любит собственное горе, — говорит смотритель, качая головой. — Некоторые люди просто любят всю эту драму. — Она поворачивается к Лиз. — Ты здесь новичок, так что я произнесу тебе свою маленькую речь. Мы работаем с 7 утра до 10 вечера с понедельника по пятницу, с 10 до 12 утра в субботу и с 7 утра до 7 вечера в воскресенье. Мы открыты триста шестьдесят пять дней в году, включая праздники. Один Вечный дает тебе пять минут времени, и ты можешь купить столько времени, сколько захочешь. Цена не подлежит обсуждению. Не важно, хочешь ты пять минут или пятьсот, — курс не изменится. Работа биноклей, должно быть, похожа на те, с которыми ты сталкивалась прежде. Просто нажми кнопку сбоку для изменения вида, поверни окуляры для настройки фокуса и вращай головой как тебе нужно. Меня зовут Эстер, кстати.

— Лиз

— Ты только что прибыла сюда, Лиз? — спрашивает Эстер.

— Как вы можете знать?

— Ты контужена, выглядишь недавно прибывшей. Не волнуйся, дорогая. Это пройдет, я обещаю. От чего ты умерла?

— Попала под машину. А вы? — вежливо спрашивает Лиз.

— Болезнь Альцгеймера, но думаю, что на самом деле меня убила пневмония, — отвечает Эстер.

— На что это было похоже?

— Не могу сказать, что я помню, — произносит Эстер со смехом, — и, по всей вероятности, это действительно хорошо.

Лиз выбирает бинокль под номером 15, который смотрит на землю. После всего времени, проведенного на «Ниле», Лиз устала от воды. Она садится на жесткий металлический стул и вставляет Вечный в отделение.

Первым делом Лиз смотрит на свою семью. Ее родители сидят друг напротив друга по разным сторонам обеденного стола. Ее мать выглядит так, как будто не спала по крайней мере несколько дней. Она курит сигарету, хотя и бросила, когда была беременна Лиз. Ее отец, кажется, собрался разгадывать кроссворд в «Нью-Йорк Таймс», но это не так. Он просто обводит одно и то же слово — «шовинизм» — карандашом до тех пор, пока не протыкает газету и не начинает писать на столе. Элви смотрит мультики, несмотря на ночь и школу, и родители не разрешают смотреть Лиз и ее брату телевизор ночью перед школой, без исключений. Звонит телефон, и мать Лиз подскакивает ответить. В этот момент линзы бинокля закрываются.

К тому времени как Лиз вставила второй Вечный в отверстие, мать Лиз кладет трубку. В столовую входит Элви с керамическим цветочным горшком на голове.

— Я дурак! — заявляет он с гордостью.

— Убери это! — кричит мама на Элви. — Артур, заставь своего сына вести себя должным образом!

— Элви, сними горшок с головы, — говорит отец Лиз сдержанным голосом.

— Но я дурак, — упорно продолжает Элви, хотя его шутку никто не поддерживает.

— Элви, я предупреждаю тебя. — Сейчас отец Лиз очень серьезен.

— Ой, ну ладно.

Элви снимает горшок и уходит из комнаты.

Через тридцать секунд Элви возвращается. На этот раз он несет старую пасхальную корзину во рту.

— Умф, я с киной рт, — говорит Элви.

— И что теперь? — спрашивает мать Лиз.

— Умф, я с козиной во рту, — повторяет Элви с более четким произношением.

— Элви, вытащи корзину изо рта, — говорит отец Лиз. — Никто не может понять тебя.

Элви слушается.

— Я ненормальный, понимаете?

Элви столкнулся с недоумением.

— Я с корзиной во рту, так что я — ненормальный.

Отец Лиз берет корзину одной рукой, а другой треплет Элви по волосам.

— Мы все скучаем по Лиз, но это неудачный способ почтить память сестры.

— Почему? — спрашивает Элви.

— Ну, комедия бутафории традиционно рассматривается как низшая форма юмора, сынок, — говорит отец Лиз покровительственным голосом.

— Но я схожу с ума, — жалобно говорит Элви. — Как мама, — добавляет он.

Линзы захлопнулись прежде, чем Лиз успевает увидеть реакцию мамы. Со следующей монетой Лиз решает посмотреть на кого-нибудь еще. Она принимает решение насчет Зоуи, которая сидит на своей кровати и разговаривает по телефону. Ее глаза покраснели от слез.

— Не могу поверить, что ее больше нет, — говорит Зоуи.

«Теперь это больше похоже на правду», — думает Лиз. Хоть кто-то знает, как надо оплакивать. Лиз не может услышать разговора с другой стороны, но чувствует себя достаточно удовлетворенной горем Зоуи, чтобы продолжить слушать.

— Я порвала с Джоном. Я имею в виду, если бы он не пригласил меня на бал, я бы не позвала Лиз в торговый центр, и она бы не …. — Ее голос срывается.

— Нет! — говорит Зоуи решительно. — Я не хочу идти! — Мгновением позже она добавляет более мягко: — Кроме того, у меня даже нет платья. — Зоуи крутит телефонный шнур вокруг лодыжки. — Ну хорошо, было одно черное платье без бретелек…