Другая сторона Москвы. Столица в тайнах, мифах и загадках

Это было одно из страшных дел убийцы-садиста Сашки-Семинариста, буквально терроризировавшего в те годы Москву. «Грабежи… следовали один за другим, с промежутками в неделю-две и носили несомненные общие признаки: жертвы обирались дочиста (часто до белья включительно), убивались всегда каким-нибудь колющим оружием», — вспоминал Кошко. Вся московская полиция была поставлена на ноги, но успех принесли не облавы, а скрупулёзный анализ всех деталей убийств, проведённый Кошко. Он пришёл к выводу, что в Москве орудует шайка, руководит которой человек молодой, весьма образованный и начисто лишённый моральных принципов, — весьма распространённый в те годы тип «нигилиста». Поиски велись очень долго, но преступники неминуемо рано или поздно в чём-то ошибаются. Так случилось и на этот раз: за Драгомиловской заставой они не добили одного из ограбленных, а тот успел ранить одного из нападавших. По его описанию и потому, что раненый неминуемо должен был обратиться к лекарю, удалось схватить одного из убийц. Главаря своего они боялись до смерти, но всё же выдали его. На допросах Сашка вёл себя нагло: «Я такой же интеллигент, как и вы», — заявил он следователю на первом допросе. «Ты не интеллигент, а убийца и изверг рода человеческого!» — с презрением ответил Кошко.

«Сашка был приговорён судом к повешению, но по амнистии, последовавшей к романовскому юбилею, наказание ему было смягчено до 20 лет каторжных работ. Февральская революция освободила Сашку, пожелавшего якобы отправиться на фронт. На самом деле Сашка явился в Москву, где и принялся за прежнее. Он не забыл свести счёты со слесарем и «мясницким учеником», убив их обоих. Большевикам Сашка чем-то не угодил и был ими расстрелян в 1920 году, в Москве», — заключает свой рассказ Кошко.

Щёлковское шоссе проходит по жилым районам между огромными парками — Измайловским и Лосиным островом. Минуя известный питомник Сиреневый сад, районы Измайлово и Гольяново, оно ведёт в город Щёлково, связанный со знаменитой детективной драмой — «Живой труп». Хоть это уже не Москва, но всё же история достойна рассказа, пусть и очень краткого.

Женщина, ставшая прототипом толстовской героини, Екатерина Павловна Симон, совсем молодой вышла замуж за дворянина Николая Гимера. Брак этот оказался крайне неудачным: Гимер оказался алкоголиком. Даже рождение сына не могло спасти семью. Поэтому Екатерина ушла от мужа и, отдав сына на воспитание родственникам, устроилась на курсы акушерок. Жила она очень бедно, снимая дешёвую комнатушку в одном из подвалов Хитровки. По окончании курсов Екатерина устроилась акушеркой в больнице при фабрике товарищества мануфактур «Людвиг Рабенек» в Щелково. Сына она смогла взять к себе.

Её муж, сознавая свой недуг, дал согласие на развод, но в те времена венчаная пара не могла быть разведена без одобрения Московской духовной консистории, а этого согласия получено не было. Для Екатерины это было ударом, ведь к тому времени у неё уже был другой жених — служащий ткацкой фабрики Степан Иванович Чистов. Тогда и родился в голове у Екатерины Павловны хитрый план — уговорить мужа инсценировать самоубийство. Самому Гимеру к тому времени всё уже было совершенно безразлично, лишь бы ему выплачивали небольшое содержание — на водку, а там — трава не расти. Под диктовку жены он написал «предсмертную записку», оставил пальто с документами у проруби на заледеневшей Москве-реке, а сам, переодевшись в другое, уехал из Москвы.

Спустя несколько дней Екатерина отправилась в Якиманскую полицейскую часть, где предъявила «предсмертное письмо» Гимера. Поначалу всё шло по плану: оставленное «самоубийцей» пальто не украли нищие, его нашёл околоточный надзиратель и принёс в часть. Вскоре нашёлся и подходящий труп, выловленный из Москвы-реки. Несмотря на некоторое несоответствие деталей, Екатерина поспешила опознать тело и получила «вдовий паспорт», позволивший ей вступить в новый брак. В январе 1896 года Екатерина обвенчалась со своим возлюбленным в Никольской церкви села Жегалова (церковь сохранилась).

Но разве можно доверять алкоголику? Быстро пропив все полученные от супруги деньги, Гимер принялся её шантажировать. Платить она отказалась, и тогда Гимер явился в полицию, представив все доказательства мошенничества и сговора. Екатерину Павловну обвинили в двоебрачии, Николая Гимера — в пособничестве. Первоначальный приговор был предельно жесток: суд постановил лишить бывших супругов дворянства, сослать их в Енисейскую губернию на пять лет, и даже после этого ещё в течение четырнадцати лет они не имели права появляться в крупных городах. Однако в дело вмешался знаменитый адвокат Анатолий Фёдорович Кони и добился не только смягчения приговора, но и развода для четы Гимеров. Екатерина Павловна провела в тюрьме только три месяца, работая там в больнице, а выйдя на свободу, смогла вернуться в Щёлково к любящему мужу — новому мужу.