Другая сторона прощания

Босх всегда считал, что в деле есть и другие жертвы, о которых ему не известно. Однако у него стало тяжело на душе — особенно когда он дочитал до того места, где говорилось, что насильник напал на женщину почти три года назад. Босх представил, как она жила все эти годы с психологическими, а то и физическими последствиями такой жуткой травмы. И даже подумать не могла, что злодей когда-нибудь ответит за свое преступление. Из страха депортации жертва решила не обращаться в полицию, тем самым отказавшись от любой надежды на справедливость.

Босх знал, что некоторым ее совсем не жаль. Они скажут, что из-за нее насильник, не опасаясь возмездия, напал на новых жертв. И будут правы. Но все же Гарри сочувствовал этой женщине, решившей хранить молчание. Он не знал, как она попала в США, но мог сказать наверняка: путь ее был нелегким и она хотела остаться здесь, невзирая ни на что. Женщина молчала, даже когда ее изнасиловали. Босха это зацепило. Политиканы могут сколько угодно говорить о возведении стен и менять законы, чтобы затруднить латиносам въезд в США, но в итоге ничего не изменится. И стена, и новые законы бессильны против нелегалов, как бессилен против прилива волнорез в порту. Если человек хочет чего-то по-настоящему, его не остановить.

Босх вышел из своей секции и положил на стол Лурдес стопку сообщений на испанском. Он поймал себя на мысли, что впервые видит рабочее место Беллы под таким углом. На перегородках были вездесущие полицейские бюллетени и листовки с надписью «Внимание, розыск», а на самом видном месте — портрет пропавшей женщины. С ее делом управление возилось уже десять лет: женщину так и не нашли, и полицейские подозревали, что она убита. К перегородке между секциями Лурдес и Босха были приколоты несколько фотографий с маленьким мальчиком. На одном снимке он был на руках у какой-то женщины, на другом — у самой Лурдес, на остальных обнимались все трое. Босх на секунду задержался. Пригнулся к фотографиям, вгляделся в счастливые лица. В этот момент дверь сыскного отдела отворилась и в комнату вошла Лурдес.

— Что это ты делаешь? — спросила она, записывая маркером на доске время прибытия.

— Э-э-э… принес тебе записки с телефонными сообщениями, — сказал Босх и попятился, уступая ей место у стола. — На испанском. Поступили за ночь.

Обогнув его, Лурдес вошла в свою секцию:

— А, ну ладно. Спасибо.

— Слушай, это твой?

— Да. Родриго.

— Не знал, что у тебя есть ребенок.

— Бывает.

Повисла неловкая пауза. Лурдес ждала, что Босх задаст вопрос насчет второй женщины. А потом поинтересуется: кто из них выносил ребенка или же его усыновили? Но Гарри решил не развивать эту тему.

— Обрати внимание на верхний листок. Это еще одна жертва, — сказал он, направляясь к своему столу в обход остальных секций. — Нелегалка. Имя называть отказалась. Диспетчер говорит, звонок был из телефонной будки возле суда.

— Ну, мы предполагали, что есть и другие.

— У меня тоже стопка сообщений. И еще я забрал со склада нож.

— Нож? Зачем?

— Он крутой. Военный. Коллекционная штука. Может, получится его отследить.

И Босх скрылся от Беллы в своей секции.

Сел за стол и взглянул на сообщения. Он знал, что потратит на них весь день, а толку от этого будет немного. Или вовсе никакого не будет. После этого перевел взгляд на нож.

И решил начать с ножа. Натянул латексные перчатки, вынул оружие из пластикового пакета. Услышав шуршание, Лурдес встала и выглянула из-за перегородки.

— Вчера не довелось на него взглянуть, — сказала она.

Босх показал ей нож.

— Охренеть! Злобная вещица, — оценила Лурдес.

— Самое то, чтобы тихонько снять часового, — объяснил Босх.

Повернув нож горизонтально, лезвием наружу, он изобразил нападение сзади: правой рукой зажал воображаемому противнику рот, а левой вонзил лезвие ему в шею и дернул вперед.

— Бьешь сбоку, а потом режешь кровотоки и горло одним махом, — сказал он. — И ни звука. Цель исходит кровью секунд за двадцать. Дело сделано.

— Цель? — переспросила Лурдес. — Тебе что, и повоевать довелось?

— Довелось. Задолго до твоего рождения. Но таких вещиц у нас не было. Мы мазали клинки сапожной ваксой.

Вид у Беллы был озадаченный.

— Чтобы не блестели в темноте, — пояснил Босх.

— Ах да, точно, — кивнула она.

Босх положил нож на стол. От этой пантомимы ему стало слегка не по себе.

— Думаешь, он бывший военный? — спросила Лурдес.

— Нет, не думаю.

— Почему?

— Потому что сбежал вчера. Будь он человеком подготовленным, пришел бы в себя, оценил обстановку и бросился в атаку. На Беатрис. Может, убил бы ее.

Какое-то время Лурдес смотрела на Босха, а потом кивнула на стаканчик латте. Тот стоял на салфетке, и под ним расплывалось влажное пятно.

— Сегодня она была на месте? — спросила Лурдес.

— Нет. И это неудивительно. Хотя… Может, по субботам у нее выходной.

— Ну ладно. Буду обзванивать всех по порядку. Не помешаю?

— Нет, не помешаешь.