Другая сторона светила: Необычная любовь выдающихся людей. Российское созвездие

Мотивы к тому, чтобы приукрасить свое прошлое романом с великим чело веком, бывают очень разнообразны и весьма часты в женских мемуарах. У Ксении это могли быть совсем не выгода и поиск славы, а простая тоска по загубленной молодости, жажда приподнять себя в глазах близких, неприязнь к мужу, и т. п. А уж дочь могла иметь еще больше причин сохранить и развить, а то и изобрести эту историю — тоже не обязательно ради своей собственной выгоды и славы, хотя и это не исключается (надо же в своих болестях обратить на себя внимание окружающих), но и ради того, чтобы получше обеспечить своих детей своим (или присвоенным) отблеском славы великого человека — как оружием в жизненной борьбе.

У публикаторов есть и еще один, коронный аргумент: «Если ко всему вышесказанному добавить и бросающееся в глаза портретное сходство Марфы с Н. М. Пржевальским — можно сделать вывод о том, что история с отцовством вполне имела место быть…» (Гавриленкова 1999: 106). Приложена фотография Марфы Мельниковой.

Ах, впечатления о портретном сходстве далеко могут завести. Как известно, памятники Пржевальскому так схожи с бюстами вождя народов, что народное сознание родило молву, будто Сталин — незаконный сын Пржевальского (хотя Пржевальский никогда не был на Кавказе, а прачка Джугашвили никогда не выезжала из Гори). Теперь, выходит, у Сталина была еще и сестра на Смоленщине — скорее всего, столь же недостоверная. Как известно, сам Пржевальский считал своими детищами не сыновей или дочерей, а Лобнор, Кукунор, Тибет… Вероятно, как и вытекает из всего его быта, он все-таки не был бисексуален. Если и был, то лишь под старость, по совету доктора.

Человек с луны: Миклухо-Маклай среди папуасов

1. Загадочное завещание

Имя Миклухо-Маклая в России известно всем. Великий путешественник-первоокрыватель, героический исследователь-одиночка, проведший много лет в диких болотистых лесах Новой Гвинеи, среди малоизвестных тогда первобытных туземцев — папуасов. В отличие от западных колонизаторов и миссионеров, он привлекал к себе туземцев не силой оружия, а только добром — лекарскими умениями, распространением материальных благ. Он стал среди них культовым героем-покровителем, память о котором жива в фольклоре папуасов еще и сейчас. Там и в XX веке рассказывали о человеке с Луны Макрае и дарованной им людям свинье с зубами на голове, которую звать «бика» (Носик 1998: 370).

Он — одна из культовых фигур и в российской этнографии. Этнографические и антропологические коллекции, привезенные им из многочисленных путешествий, составляют золотой фонд Кунсткамеры — Музея антропологии и этнографии, и основанный в ней научно-исследовательский Институт этнографии РАН носит имя Миклухо-Маклая. Николай Николаевич состоял в переписке с выдающимися учеными мира — Вирховом, Гексли, Бэром, переписывался с министрами иностранных дел ведущих держав, царь Александр III принимал его лично в Ливадии.

Впрочем, ассигнования, на которые он проводил свои дальние экспедиции, были в основном от Русского географического общества. По крайней мере, поначалу они были далеко не достаточны для путешественника. Царь помогал главным образом средствами доставки — позволял военным кораблям отвозить путешественника и его груз к облюбованным островам в Океании, моряки также обустраивали его поселение. Нехватку денежных средств Миклухо-Маклай покрывал из личных источников — расходовал на науку всё, что получал от матери на проживание. Друзья — особенно князь Александр Мещерский, но также и писатель Иван Сергеевич Тургенев — собирали деньги, хлопотали за него.

В сущности, он является предшественником Малиновского, основателя функционализма. Этот английский ученый, поляк по происхождению, считается изобретателем метода «включенного наблюдения» — исследователь изучает туземцев не наездами и не опросом информантов, а поселяется среди них и живет их жизнью. Только так он может составить себе представление о функционировании всей их социальной структуры как системы. Малиновский поселился на одном из Тробрианских островов и два года (1915–1916) жил среди туземцев. Но Миклухо-Маклай осуществил это же на Новой Гвинее почти на полвека раньше Малиновского! Он писал в голландском журнале: «Единственное средство изучить обычаи этих интересных дикарей — это жить в течение нескольких месяцев с этими первобытными бродячими ордами их жизнью» (Путилов 1985: 71).

Малиновский и Марсель Мосс выявили значение неэкономических функций первобытного обмена. Но и здесь Миклухо-Маклай предвосхитил их наблюдения. Об обмене в деревнях Горенду, Гумбу и Бонгу он писал: «Надо заметить, что в этом обмене нельзя видеть продажу и куплю, а обмен подарками. То, чего у кого много, он дарит, не ожидая непременно вознаграждения. Я уже несколько раз испытывал туземцев в этом отношении, т. е. не давал им ничего в обмен на принесенные ими кокосы, сахарный тростник и пр. Они не требовали ничего за них и уходили, не взяв своих подарков назад» (ММ 1: 97).