Другая жена

— Мистер Кэллингем десятки раз звонил комиссару. И прокурору тоже. Сказал им, что вы опасный психопат, охваченный жаждой мести за то, что он вас за бездарность выгнал из фирмы. Он собирается нанять психиатров, которые подтвердят под присягой, что нельзя верить ничему, что вы будете утверждать. Ну, разумеется, мистер Кэллингем в своем репертуаре. Но… — он помолчал, — не в этом дело. То, что я колеблюсь, ничего общего с мистером Кэллингемом не имеет. Кое-что пришло мне в голову вчера ночью, сразу после вашего звонка.

В лице его не дрогнула ни одна жилка.

— Медицинский эксперт заключил, что смерть наступила между половиной второго и половиной третьего. При этом он исходил из того, что тело лежало у радиатора центрального отопления в холле и что радиатор был горячим. При нашем вчерашнем разговоре я сказал, что ваш рассказ может обеспечить мисс Робертс алиби на два часа ночи. Но потом мне показалось странным, что в таком доме топят вовсю в четыре утра.

Он снова помолчал.

— Решил проверить и выяснил, что никому не пришло в голову выслушать управляющего. Я решил это упущение исправить. И не зря. В ту ночь, когда это случилось, он был в гостях у дочери. Там здорово набрался и ушел уже в третьем часу. Когда вернулся домой, была половина четвертого и котел давно погас. В отличие от многих других управляющих он, видно, человек добросовестный и сразу затопил. Потому-то отопление и раскочегарилось вовсю, когда полиция нашла труп. Но радиатор грел всего полчаса, до этого и он, и вся квартира были совершенно выстужены, что целиком меняет ситуацию. Когда я сообщил об этом эксперту, тот передвинул время убийства на час, а то и на два назад. Лэмб, оказывается, погиб не ранее половины двенадцатого и не позднее часа ночи. Прокурор, разумеется, читал показания, как ваши, так и мисс Робертс. В свете нового медицинского заключения сделал вывод вполне естественный: что ваши показания, даже если они правдивы, не влияют на суть дела. Алиби на два часа ночи уже не алиби на время убийства.

Пока я слушал его, мне казалось, что рушится все вокруг.

— Но Анжелика мне звонила в полночь из бара неподалеку от нас. Перед этим шла пешком от самого своего дома. Она просто не могла в половине двенадцатого быть возле дома Джимми.

— Так говорите вы, мистер Хардинг. Возможно, что именно так сказала вам мисс Робертс. Но откуда вы знаете, что она, например, не взяла такси? Вам же ясно, что эти доказательства ничего не стоят. Мне очень жаль. Вы, сделали, что могли, но…

Он снова уставился на свои руки с той удивительной сосредоточенностью, которую я заметил за ним еще при нашей первой встрече.

— Есть еще кое-что, что нам нужно обсудить. Поручили мне это прокурор и комиссар, и мне лестно такое доверие. Судя по всему, весь ход процесса зависит от вас и вы можете выбрать одно из двух. Выбирать — вам.

Взгляд его, скользнувший по моему лицу, был тверд как сталь.

— Разумеется, можете продолжать свои усилия спасти мисс Робертс. Этого вам никто запретить не может. Но я должен предупредить, что из этого вытекает. Мы должны будем разоблачать все попытки покрывать мисс Кэллингем. Вся ее история выйдет на свет, невзирая на то, кто будет замешан, — газеты устроят великолепное родео. Процесс начнется, как и запланировано. Вы и ваш сын будете основными свидетелями защиты. Могу представить, как губительно может подействовать на ребенка в возрасте вашего сына участие в процессе, на котором его мать обвиняют в убийстве, но он ведь единственный ваш бесспорный свидетель — хотя и недостаточный для алиби — и вам придется рассчитывать на его показания. Конечно, вы тоже будете давать показания. Вы будете утверждать, что мисс Робертс пришла к вам сразу после двенадцати, а до этого тащилась пешком с чемоданом в руках с самой Десятой западной улицы. Кроме ваших слов, не будет никаких доказательств. Сомневаюсь, что только своим красноречием вы убедите присяжных.

Снова он уставился на свои руки.

— Честно говоря, мистер Хардинг, не думаю, что это вам удастся. Ведь против вас настроил прокурора сам мистер Кэллингем, который сделает все, на что способны деньги и мстительный характер, чтобы вас дискредитировать.