Другая женщина

Я улыбнулась сквозь слезы, силясь вспомнить тот момент, когда он сделал предложение, тот момент, о котором я мечтала годами. В детстве я представляла себе, как мой принц красиво опустится передо мной на одно колено и попросит меня стать его женой – на городской площади, где собрались тысячи людей. Я романтически воображала венчание в соборе и чтобы на мне было кружевное платье в старинном стиле, с таким же длинным шлейфом, как у принцессы Дианы. Мама была большой ее поклонницей. Помню, как однажды, воскресным утром, она разбудила меня, и по лицу ее текли слезы, и она сказала мне, что принцесса умерла. Мы весь день сидели перед телевизором вместе с миллионами других людей и надеялись, что это ошибка. Я тогда была слишком маленькой и толком не понимала, кто она такая и насколько это вообще важно. Но помню, как меня завораживали кадры ее венчания с принцем Чарльзом. Как прекрасна она была, каким волшебным стал для нее этот день. Я целыми неделями расхаживала по лестничной площадке в белом диснеевском платьице, извлеченном со дна моей коробки с нарядами. На спину я пришпиливала простыню. Бродя среди этих безумных заоблачных фантазий, я слышала, как отец жалуется всем и каждому, что эдак я могу устроить пожар. А Стюарт использовал любую возможность, чтобы избавиться от неизбежной роли главной подружки невесты.

Я всегда считала, что, когда у меня в жизни настанет такой момент, он окажется навеки запечатленным в моей памяти: это будет что-то особенное, что-то такое, о чем я потом стану рассказывать детям и внукам. Я поведаю им, как гордо демонстрировала всем многообещающее свидетельство о помолвке, сверкающее у меня на пальце. Как я взглянула в самую глубину глаз жениха, перед тем как прошептать «да». С каким восторгом родные и друзья ринулись поздравлять нас и забрасывать нас вопросами, когда же намечаются брачные торжества.

Но получилось иначе. Прошло всего несколько часов, а я даже не в состоянии была осознать, произошло ли это наяву. Видимо, я все-таки ответила «да»: доказательством служило кольцо. Но поскольку Памми упала в обморок практически одновременно, я теперь видела перед собой только выражение шока и ужаса на лицах собравшихся и ту панику, которая тут же всех охватила. Казалось, наш решающий момент вообще никогда не наступал.

– Ты можешь пока не ложиться? Дождаться, пока мы приедем? – спросил Адам.

Рассеянно посмотрев на часы, я обнаружила, что с тех пор, как я проверяла время последний раз, прошло всего три минуты. Уже наступила суббота, обычно я в этот день работала, но на сей раз, конечно, я заранее взяла отгул. Правда, я представляла себе, что буду отсыпаться после сильнейшего похмелья, а не бодрствовать в одиночестве до раннего утра, гадая, протянет ли эту ночь моя будущая свекровь.

– Попытаюсь, – выговорила я, – но ничего не обещаю.

– Жуткая ночка выдалась. – Он тяжело вздохнул. – Я-то надеялся, мы сумеем закрепить нашу помолвку.

Это было скорее утверждение, чем вопрос. Я удивилась, как он вообще способен думать в такое время о сексе. Но, вероятно, при любых других обстоятельствах это бы само собой разумелось. И конечно, мы всю ночь и весь следующий день провели бы в постели, то занимаясь любовью, то изучая на своих планшетах различные места, где можно устроить свадьбу. Сейчас я не могла себе представить, как проделываю то или другое. Видимо, в этом одно из фундаментальных различий между механизмами работы мужского и женского сознания.

– Посмотрим, – отозвалась я.

Я положила телефон, налила себе еще бокал вина, и у меня полились горячие эгоистические слезы. Жалость не входила в число тех эмоций, которые я обычно применяла к себе самой, но сейчас лишь она оказалась созвучна моему состоянию. Я не чувствовала себя ни счастливой, ни печальной, мне просто было невероятно жалко себя. У меня внутри все словно онемело от вопросов, стучавших в голове. Ну за что мне это, что я такого сделала? Правда ли я – самое лучшее, что случилось с Адамом? И почему Памми так меня ненавидит?

Но сильнее всего в дверь моего сознания колотился вопрос, который я отказывалась впускать: сделала ли она это нарочно?

13

Разумеется, едва прибыв к нам, Памми попыталась подчинить себе само наше бытие. В ход шло все: от нытья по поводу температуры в квартире до огорченной гримасы, возникшей на ее лице, когда Адам сообщил, что я приготовила для нее гостевую спальню.

– Но там односпальная кровать, – застонала она. – Просто какая-то походная койка. Я в ней не сомкну глаз.

Еще прежде, чем Адам раскрыл рот, я уже знала, что сейчас будет.

– Тогда почему бы тебе не лечь на нашей? А Эм может поспать тут. – Я чувствовала на себе его взгляд, оценивающий мою реакцию.

– Нет-нет, я не могу вас так стеснять. Может быть, просто отвезешь меня домой? Мне там будет отлично.

Я взбивала подушки, изо всех сил стараясь как-то отстраниться от этого разговора. Мне требовалось пространство. Мне требовалось вырваться отсюда.

– Не говори глупостей, – сказал ей Адам. – Это ведь не проблема, правда, Эм?