Другая жизнь

Ничего более жестокого жена не могла сказать своему мужу: для чего нам вообще нужен секс? Он презирал ее за такие слова, он ненавидел ее, — и вот именно тогда Генри решился поговорить с Натаном. Он ненавидел Кэрол, он ненавидел Венди, и если бы рядом с ним была Мария, он ненавидел бы и ее. Он также ненавидел и всех мужчин, мужчин с огромными твердыми фаллосами, которые красовались на картинках «Плейбоя», — его тошнило при одном только взгляде на них. Отыскав стоянку у восточного конца Восьмидесятой стрит и увидев телефон-автомат, Генри решил позвонить Натану; прислушиваясь к гудкам в трубке, он заметил корявую надпись на изодранном манхэттенском телефонном справочнике, прикованном цепью к будке: «Хочешь, отсосу? Мелисса: 879-00-74». Нажав на рычаг прежде, чем Натан успел ответить на звонок, Генри набрал 879-00-74. Трубку снял какой-то мужчина.

— Мне Мелиссу, — сказал Генри и повесил трубку. Он снова набрал номер Натана и, досчитав до двадцати гудков, дал отбой.

Ты не можешь оставить детей без отца!

Подъехав к зданию из коричневатого песчаника и зайдя в пустынный вестибюль, он написал брату записку, которую тотчас же порвал в клочья. В гостинице на углу Пятой авеню он нашел таксофон и снова набрал 879-00-74. Несмотря на бета-блокатор, который, как предполагалось, должен был контролировать выброс адреналина во избежание перегрузки коронарных сосудов, сердце у него колотилось как бешеное, — Генри превратился в дикаря, охваченного неистовой страстью, — никакому врачу не понадобился бы стетоскоп, чтобы услышать, как оно билось. Схватившись за сердце, Генри считал гудки, и наконец чей-то голосок, похожий на детский, ответил:

— Алло?

— Мелисса?

— Да.

— Сколько тебе лет?

— А кто это?

Он вовремя повесил трубку. Казалось, сердце вырвется у него из груди. Еще пять, десять, пятнадцать таких ударов — и все было бы кончено. Постепенно пульс выровнялся, и сердце стало напоминать колесо от телеги, что медленно, то и дело застревая в колеях, тащится по грязи.

Генри понимал, что ему нужно позвонить Кэрол, чтобы та не волновалась, но вместо этого пересек улицу и направился к Центральному парку. Он подождет еще час, и если Натан не объявится к этому времени, он забудет об операции и поедет домой.

Он не может оставить детей без отца!

Обогнув музей и войдя в подземный переход, в его дальнем конце он увидел белого парнишку лет семнадцати, который медленно, как бы с ленцой, въезжал в тоннель на роликах, — на плече у него болтался портативный радиоприемник. Звук был включен на полную мощь — из громыхающего динамика лилась песня Боба Дилана: «Леди, ляг, леди, ляг, ляг на мою кровать…» Это было как раз то, в чем Генри остро нуждался в тот момент. Широко улыбаясь и приветственно подняв руку, сжатую в кулак, парень, будто совершенно случайно натолкнувшись на старого доброго приятеля, крикнул, катясь ему навстречу:

— Мы снова в шестидесятых, чувак!

Звук его голоса глухо отразился в полутемном тоннеле, и Генри дружелюбно отозвался:

— Я с тобой, приятель!

Но когда подросток проехал мимо него, он не смог больше сдерживать свои чувства: эмоции переполняли его, и в конце концов он разрыдался Как вернуть все обратно, думал он, шестидесятые, пятидесятые, сороковые, как вернуть все летние месяцы, проведенные на берегу в Джерси, как вернуть запах свежих булочек, доносившийся из кондитерской на первом этаже отеля «Лоррен», или те времена, когда они ранними утрами прямо с лодки торговали рыбой?.. Он стоял в тоннеле позади музея, и перед ним разворачивались воспоминания о самых невинных забавах в самые невинные месяцы и годы его жизни: воспоминания о бесследно ушедших днях, наполненных радостью и восторгом, — они осели в нем, как ил на дне, они забивали его память, как отложения на стенках артерий, ведущих к его сердцу. Дощатая дорога вдоль пляжа, а если пройти несколько шагов вперед — кабинка с водопроводным краном снаружи, где можно было смыть с ног налипший песок. Площадка аттракционов в Эсбери-парк с палаткой «Угадай свой вес». Мать, облокотившаяся на подоконник — посмотреть, не начался ли дождь, — и бегущая во двор снимать с веревки белье. Ожидание автобуса в сумерках после субботнего дневного сеанса в кино. Да человек, с которым сейчас происходила вся эта история, когда-то был мальчишкой, ждавшим «четырнадцатый» автобус вместе со своим братом. Такие метаморфозы просто не умещались у него в голове — с тем же успехом он мог пытаться проникнуть в тайны физики элементарных частиц. Он не мог поверить, что человек, которому выпала такая незавидная участь, — это он сам, и то, что предстоит вынести этому человеку, придется вынести и ему. Верните мне прошлое, отдайте мне настоящее и будущее — ведь мне всего тридцать девять!