Другая жизнь

Им все удалось. Он целовал ее, ощущая металлический привкус, будто посасывал монету, а она из человека, имеющего связь с металлом, постепенно изнутри превращалась в металл. Он взглянул ей в глаза, потускневшие, но все еще напоминающие прежние. Зрачки сузились, она казалась испуганной. В них он разглядел не желание, а желание испытать желание. Опустив взгляд, он смутился от вида дряблого тела. Она положила ладони ему на грудь, чуть впившись ногтями в кожу. Он вошел в нее осторожно и медленно, что она всегда так ненавидела. Она сжала руками его ягодицы и рванула на себя.

Он позволил себе забыться. Позволил себе трахнуть ее так, как она любила, глубоко и жестко, на грани с насилием. На пике наслаждения он утешал себя мыслью о том, что это вливание необходимо для ее выздоровления, что это не отравление организма, а инъекция жизни. Яд стоил дороже, сорок тысяч долларов. Эликсир же был бесплатным.

Так должно быть. Прежде чем освободиться из его объятий, Глинис спросила, отчетливо произнеся каждое слово:

– Итак, у тебя еще достаточно осталось?

Шеп почувствовал, как лицо пылает. Он погладил ее по голове (в руках осталось несколько волосков), понимая, о чем она. Как обидно, что после стольких лет жена так хорошо тебя знает. Она могла с точностью угадать, о чем он сейчас думает, даже если он запрещал себе думать об этом, скрывал мысли от себя самого. Достаточно чего? Разумеется, денег. Только денег. Боже, о чем еще мог беспокоиться урожденный Накер?

Никогда не должен забывать производить своевременные подсчеты, как сегодня вечером, что и делало его грешником и эгоистом, это была та правда о нем самом, с которой он вынужден жить. Последующая жизнь для одного будет стоить вполовину меньше, чем для двоих. У него будут средства лично для него, но только в случае, если Глинис умрет достаточно скоро.

Глава 11

Шепард Армстронг Накер

Номер счета в «Мерил Линч» 934-23F917

1 июня 2005 – 30 июня 2005

Стоимость портфеля ценных бумаг: $452 198,43

По дороге в клинику, куда он в очередной раз вез Глинис, Шеп поймал себя на мысли, что испытывает эмоции, больше похожие на волнение. Так, наверное, бывает, когда открываешь долгожданный конверт с результатами вступительных экзаменов. С ним такого не происходило даже тогда, когда он еще собирался поступать в колледж. Так было, когда он открывал дверь в офис Дейва в апреле сразу после продажи «Нака» за миллион долларов, и его интересовало, сколько с него вычтут налоговые службы. Тогда у него даже желудок заболел; решался вопрос его Последующей жизни. Он не имел понятия о доходах от прироста капитала. Его никогда не волновали декларации и даже ценные бумаги на сумму три тысячи долларов, купленные в 1997-м.

Нет, между этими событиями и результатом первого после химиотерапии обследования нельзя было проводить параллели. Они ехали молча. Они все уже давно обсудили. Многочисленные разговоры не уменьшат и не увеличат затемнения на рентгеновских снимках. Меняясь в ту или иную сторону, Глинис все равно оставалась прежней. Вердикт врачей изменить невозможно. Сравнение результатов медицинского исследования с результатами экзаменов было весьма условным, поскольку во втором случае есть шанс повлиять на результат. Сколько бы отец Шепа ни называл его обывателем и мещанином, но от всей души желал своему первенцу благополучия и ждал от него поступков полезных и достойных. Если с Глинис все хорошо, это не означало, что все они вели себя правильно. Стремясь к лучшему, он всегда тщательно выполнял все, за что брался, даже если речь шла о простой установке раковины в ванной, понимая, что несет ответственность за свои действия. Он относился ко всему с таким же волнением, с каким Джексон следил за борзыми на бегах, когда ставил значительную сумму.

Шеп мысленно переключился на изучение доктора Гольдмана. Энергичный, напористый терапевт отличался грубой красотой; при росте где-то футов шесть он казался огромным. Его нельзя было назвать толстым, но здоровая упитанность говорила о хорошем аппетите. Очевидно, он был любителем свиных ребрышек и не отказывал себе в стаканчике виски, проявляя таким образом нежелание следовать своим собственным рекомендациям, чего Шеп не увидел в докторе Ноксе – подтянутый, ухоженный, он выглядел лет на пятнадцать моложе. Так почему же Филипп Гольдман вызывал большую симпатию? Объективно его внешность была слишком грубой – можно сказать, он и вовсе не был красив. Чуть приплюснутое широкое лицо, близко посаженные глаза – крошечные, почти поросячьи. Однако двигался он быстро и уверенно, преодолевая длинные коридоры с такой же скоростью, с какой, вероятно, поглощал и еду. Он вел себя как человек, уверенный в своей неотразимости, и вас мгновенно охватывало чувство, что так оно и есть на самом деле. Его привлекательность была связана с постоянным движением и наверняка терялась на фотографиях. Если бы его девушка показала подруге его снимок, та никогда бы не поняла, что можно найти в этом невзрачном типе.