Другая жизнь

— Хотя бы выпей горячий настой, — Мэл протянула ему кружку, и он с благодарностью её принял, — я даже не думала, что их так много…

— Я тоже, — Адам сразу понял, о чём она.

— Я немного рада, что мы не можем узнать их прежний облик, иначе было бы труднее.

— Я вижу, кем они были.

— Правда?

Адам подул и отпил настоя.

— Да, за секунду до того, как они уходят навсегда.

— Ты… встречал знакомых?

— Стэф я ещё не видел. Может быть, её миновала эта участь.

Мэл закрыла глаза. Ей бы и самой этого так хотелось.

— Как думаешь, они помнят, кем были раньше? Понимают, что творят?

— Даже боюсь об этому думать, — признался он и поставил пустую кружку на стол, — спасибо тебе.

Мэл дёрнула плечом.

— Я ничего не сделала, даже сейчас я мало чем могу помочь на самом деле.

— Это не так, — Адам тяжело выдохнул, усталость была неимоверной. Он наклонил голову к её плечу, — Ты была рядом всегда, я ценю это.

Мэл тихо вздохнула.

— Я… не всегда был честен с тобой. Знаешь, иногда мы не можем сказать всё прямо в лицо. Эти чёртовы слова даются так тяжело. Кто знает, почему так, — он взял её за руку, — пожалуйста, прости, что тогда я ничего не ответил.

Девушка замерла, не зная, что сказать.

— Не бросай меня, Мэл.

— Этого никогда не случится!

— Хорошо, — прошептал он и уснул.

Усталость, наконец, взяла своё, и он не смог устоять перед наступающей темнотой.

— Адам!

Кто зовёт его? Ему нужно проснуться? Снова Двэйны?

Но нет. Он открывает глаза. Вокруг знакомые стены зала. Ноирин.

— Что ты задумал?

Адам оборачивается. Перед ним стоит нахмуренный брат.

— Ты ведь знаешь, что это было жестоко? — голос Эйдана дрожит, — нам пришлось оставить там людей, простых людей! Как ты сможешь с этим жить?

Сможет, обязательно сможет. Но вряд ли когда-нибудь забудет.

— Почему ты молчишь всё время? Раньше ты рассказывал мне все свои мысли, а теперь… эти Кеган.

Если бы ты знал, брат, как мне хочется тебя успокоить. Но сейчас незнание — твоя надёжная защита.

— Я так хочу, — только и произносит он.

— Что?

— А что непонятного? — слова даются с трудом, но Адам не должен показать ему ни намёка, — разве я должен отчитываться перед кем-то? Перед тобой? Кто ты такой, чтобы спрашивать моих объяснений?

Эйдан замирает, словно только получил оплеуху.

— Уйди уже, не мозоль глаза. Надоел.

Брат стискивает зубы.

— Я не верю, что ты правда так думаешь!

— Верь, во что хочешь. Мне плевать!

Эйдан с тоской провожает непреклонную фигуру брата, опускает голову и выходит из зала, и только тогда Адам закрывает глаза рукой. На его плечах огромная тяжесть. Он садится на пол у своего трона и чертит символы, плиты разъезжаются. В образовавшуюся нишу он хочет положить кольцо. Другого выбора нет. Он снимает цепочку, что всегда носит на шее и смотрит на висящий на нём тёмный ободок, сейчас в бликах он отсвечивает серебром.

— Что это?

Мэл? Как она здесь оказалась? Он даже не услышал её шагов.

— Адам, что это за кольцо?

Он просыпается и трёт глаза рукой.

— Отдохнул? — Эйдан сидит напротив, а уставшая Мэл лежит рядом на лавке.

— Немного.

— Нашёл вас уже спящими, не волнуйся, пока всё тихо.

Адам укрывает девушку курткой и тихо встаёт, чтобы не потревожить её.

— Не смогу спокойно спать, пока всё это не закончится, — говорит Адам, закрывая за собой дверь.

— Ты снова что-то вспомнил?

Адам усмехнулся.

— Почему ты так хорошо меня знаешь? Да, вспомнил. Как мы с тобой ругались. Я теперь понимаю тебя. Ты был прав, я ничем не делился с тобой, вот и результат.

Эйдан промолчал.

— Почему сейчас так тихо?