Другая жизнь

Среди приглашённых присутствовала его подруга детства, симпатичная тридцатипятилетняя Жанна, спокойная, рассудительная, которой не повезло с мужем, да и вообще не везло с мужчинами. А всё потому, что хороших мужиков в природе много не бывает, а если они и бывают, то бесследно растворяются в огромнейшей массе женщин, которые своего ни за что не отдадут, или тех, кто ни за что своего не упустят. Остальным же женщинам остаётся не так уж много вариантов. Первое – жить в ожидании чуда – появления хотя бы более-менее приличного мужчины. Второе – жить, ни на кого не рассчитывая, одной поднимая детей, если таковые имеются. Третье – жить с тем, кого Бог пошлёт, если даже ленив, гуляка, пьянь и чуть симпатичнее обезьяны, порхая над ним, чтобы и это божье создание куда-нибудь не исчезло, куда обычно они имеют обыкновение исчезать. Четвёртое – быть замужем, но по различным причинам не чувствовать себя счастливой. Особо счастливых семейных пар Жанна пока ещё не встречала. Вот такова незавидная женская доля – одни сложности с мужиками по причине их малого количества и невысокого качества.

Жанна среди гостей углядела Геннадия, с недавних пор жившего в одном доме с ней. Она обрадовалась ему. Он был симпатичен ей, а главное – холостой!

– Гена, привет! Куда это ты пропал? Обещал позвонить, забежать в гости, но я так и не дождалась.

– Извините, ради Бога, но я не припомню, кто вы и как вас зовут, и о чём идёт речь, – растерянно промямлил Геннадий.

– Да Жанна я, Жанна! Помнишь, месяц назад с друзьями завалили ко мне? Мы и познакомились, очень хорошо пообщались. Тогда ты и пообещал мне позвонить или зайти в гости, раз уж живём в одном доме.

– Простите, Жанна ничего не помню, значит, я был пьян. У меня есть такое свойство: забывать по трезвости всё, что было по пьяни.

– Хорошее у тебя свойство, а главное – выгодное. Ладно, обидно, конечно, но ничего не поделаешь, вот такие вы все мужики ненадёжные – что пьяные, что трезвые, – сказала разобижено Жанна и пошла прочь от Геннадия.

Геннадий пристыженно смотрел ей вслед, но ничего не мог припомнить – хоть убей его сейчас на этом месте.

Веселье тем временем продолжалось. Под вино – женщинам, под самогон – мужчинам, и под песни под гитару народ от души веселился. Постепенно Геннадий захмелел, и чем больше хмелел, тем больше у него прояснялось в памяти. Оп…па…а! Он вспомнил Жанну, милую хохотушку, к которой они с Анатолием и друзьями завалили, после того как хорошенько обмыли его новую квартиру. Да, они ведь живут теперь в одном доме с ней. Он обещал позвонить ей. Ой, как стыдно-то… Гена решил извиниться перед Жанной.

Жанна, пригорюнившись, сидела у костра, размышляя о нелёгкой женской судьбе. Стопочка самогону с горя, а не винца, обожгла горло, но потом тёплой ласковой волной разлилась по всему телу. Обида на Гену растворилась в его ядрёном химическом составе, очистив сознание, заставив её призадуматься над своею жизнью. В повседневной суете думать особо было некогда, да и не следовало этого часто делать, иначе неизвестно до чего можно додуматься. Но Геннадий и этот очень уж крепкий самогон взбудоражили её, а огненные пляшущие язычки пламени заворожили и сняли внутреннее напряжение. Надо бы веселиться, а она, расслабившись, взялась думы думать – вот невезенье-то! Ну что ж, придётся думать, раз думается.