Другая жизнь

И ей следовало поторопиться, потому что чертовски не хотелось, чтобы в собственном мире у неё еще оставались нерешенные вопросы. Особенно связанные с Пьером и Кариной.

Вера включает печку в машине. Теплый воздух приятно гуляет по ногам, заполняет пространство салона и ей, в этой ласкающей кожу теплоте, становится уютно, хорошо, как маленькой девочке, залезшей в построенный ею игрушечный домик. Помнится в детстве, она любила заниматься такими вещами — делала домики, шалаши, находила всякие укромные места для игр, где ей никто не мог помешать.

Она, наконец, трогается с места и едет по бульвару Виктора Гюго, провожая взглядом незадачливых туристов, спешащих с холодных улиц в расслабляющее тепло баров и ресторанов; проезжает мимо отеля-небоскреба «Негреско», который в отсутствие Алексея потерял для неё свою привлекательность. Высокое здание кажется невеселым, одиноким, печальным, таким, как она сама.

Вскоре Вера выезжает за город и едет по шоссе в сторону Италии, к Бордигере.

По дороге она не останавливается — в машине тепло и хорошо, а на улице, ей всё кажется неприятным и раздражающим. Эта сырая холодная погода, неприветливое и неспокойное море, хорошо видимое с дороги. Оно непрерывно выбрасывает серые грязные волны на берег, к асфальтовому полотну, точно пытается отодвинуть его подальше.

Ко всему прочему, Вера подозревает, что проезжающие навстречу машины норовят выскочить на встречную полосу и прижать её «Мазерати» к обочине. Она оборачивается, грозит им кулаком.

Ей также кажется, что жители приграничных городков — коммун, сегодня особенно неприветливы и хмуры. Никто не предлагает ей остановиться, попробовать домашнего вина, как в былое время, никто не угощает её горячим кофе с круассанами.

Где же те счастливые дни, солнечные и беспечные, когда она проезжала здесь на пленэр, ехала рисовать море, когда её все любили и она всех любила?

От злости девушка кусает губы. Ей хочется расплакаться, словно она утеряла что-то дорогое для себя, важное, в суматохе спонтанных перемещений из одной жизни в другую. Хотя она знает, что это не так — она ничего не теряла и не потеряет. Но чувство досады остается.

Её мысли перекидываются на Алексея. Она с внутренней тревогой думает о нем: где он сейчас, что с ним, состоялся ли обмен на Триумфальной площади? Вера уверена, что успеет вернуться назад, когда он, её парень, придет в офис «Россервиса». К тому времени она решит свои дела и вернется. Но Вера не знает, что будет дальше.

Этот странный мир придуманный ею… Наверное, его придется покинуть, хотя и будет ужасно жалко. Ужасно! Однако жить с Алешей в раздвоенном состоянии она не сможет — будет там, где её счастье, которое без него не мыслится.

Глубоко погруженная в тревожащие и пугающие мысли, Вера не замечает, как пересекает франко-итальянскую границу и едет дальше. До городка уже недалеко. Вот и Бордигера! Она быстро отыскивает улицу с офисом Алексея, паркуется возле дома.

Сеньор Никколо находится на месте; грузный, неуклюжий, но подвижный и улыбчивый. Он словно несет военную службу за откомандированного в другой гарнизон компаньона — всегда на месте, всегда на посту. Никколо встречает Веру добродушной улыбкой, показывая, что узнает девушку Алексиса. Он наливает вино в большой бокал и дает его Вере, чтобы та пришла в себя после длинной дороги.

— Как доехали? — Никколо садится на место Алексея тоже с бокалом вина, занимает девушку разговорами. Так ему кажется, что он выполнит поручение Алексиса — быть с Верой любезным и занимательным.

Вера живо отвечает, рассказывает о дороге. Но её интересует другое.

— Скажите, сеньор Никколо, Алексис не успел сделать проект для моего заказчика? В последний раз мы виделись в ресторане, и я не спросила…

— Просто Никколо, синьорина, просто Никколо.

— Тогда меня зовите Верой!

— Окей, Вера! Проект, говорите? Сейчас посмотрю.

Никколо поднимается, и тяжело дыша, смотрит среди бумаг на столе, переворачивает большие листы, откладывает их в сторону, но ничего не находит.

— А не мог он сделать на компьютере? — упавшим голосом интересуется Вера, которой уже жалко, что она потратила время и приехала сюда. Можно было и позвонить.

— Нет, знаете, Алексис любил работать по старинке. Хотя погодите!

Толстый сеньор смотрит в угол офиса, где возле окна вертикально стоят несколько листов бумаги, свернутых в рулоны. Он отправляется к ним, берет в охапку все рулоны и кидает их на стол. Уже там, на столе, Никколо разворачивает один за другим бумагу и вдруг его поиски увенчиваются восклицанием:

— Ага! Так и думал! Вот, нашел, он все-таки успел набросать проект и вверху написал: «Для Веры». Видите?

Вера подходит ближе. Действительно, на самом большом листовом формате изображен чертеж яхты, хорошо и детально прорисованный. Современные принтеры позволяют печатать такие форматы. Девушка внимательно рассматривает проект, моторную яхту с палубой и надстройкой — Алексей не успел только набросать спецификацию, которую, видимо, оставил у себя в голове.