(Другая) жизнь Веры

Она услышала свой крик, который вконец сорвал ее голос, и сразу же почувствовала его удовлетворенное желание, изливающееся мощными толчками.

Вот, значит, как это бывает.

Так… Невероятно… Оглушающе… Опустошающе…

За гранью…

Она и он с трудом вернулись в реальность, делая вдохи и выдохи, выравнивая дыхание.

Мужчина привлек ее к себе, нежно поцеловал.

Затем, проведя по ее шелковистым волосам, шепнул:

– Ты классная, детка. Даже не представляешь, какая классная.

Такого яркого удовольствия он не испытывал уже очень давно. И вопрос: испытывал ли когда-нибудь вообще, несмотря на многочисленное количество женщин? Это была идеальная совместимость. Идеальная химия.

Затем мужчина медленно снял презерватив, молча натянул на себя белье и брюки. Все делал спокойно, без эмоций, как будто минуту назад воздух между ними вовсе не плавился и не искрился.

– Одевайся, маленькая моя, – лениво кинул ей.

Сказал так буднично, словно пятнадцать минут назад не покрывал ее тело с фанатичной одержимостью страстными поцелуями.

«Что же будет дальше?» -промелькнуло в ее голове.

На этот вопрос ответа она еще не знала.

Глава 12

Вера

– Я сегодня ездил в город, поговорил с экспертом, – сообщает Антон.

Вот для чего он позвал меня, как обычно, крикнув через забор.

Мы сейчас на террасе его дома едим сырники. Антон, немного приподнявшись над лавкой, наливает мне в стакан из большой пузатой кастрюли с нарисованными на боку клубничками компот.

– И что? Он стал с тобой разговаривать? – смотрю на брызги света на блестящем половнике.

– Я сунул ему под нос свои корочки адвоката, – слышу его голос сверху.

– Я и не знала, что ты адвокатом работаешь, – устремляю взгляд вверх и вижу его сосредоточенное лицо.

– Вот теперь знаешь, – мягко говорит он.

– И что тебе поведал сей представитель власти?

Он садится рядом со мной, совсем близко, так что я сразу же чувствую его запах. Это смесь аромата ночного костра где-нибудь в глуши и свежайшего аромата свежескошенной травы.

– Хороший дядька, – быстро произносит он. – Все мне рассказал. Смерть по результатам вскрытия наступила от ударной дозы азалептина.

– Это что такое? – напряженно спрашиваю.

– Это психотропное вещество вроде клофелина, – спокойно, без эмоций объясняет Антон. Выдержки его можно только позавидовать. А меня от всех этих новостей уже начинает мелко потряхивать. Все-таки это убийство. Как я и думала. Убийство у нас в деревеньке… Мало того, на дне рождения мамы Антона.

– Ничего себе, – больше и сказать ничего не могу.

– В вине, как и ожидалось, он тоже обнаружил следы азалептина, – добавляет он.

– То есть все-таки в бутылке был яд?

– Да. А вот тут начинается интересное.

Смотрю на него выжидающе.

– По закону этот препарат продается только в госаптеках и только по рецепту. Как-то так. А теперь давай подумаем. У кого была возможность достать это лекарство.

– Из тех, кто был на дне рождения? – уточняю я.

– Да. Для начала. Сузим круг подозреваемых.

Мы смотрим друг друга: мы оба знаем ответ.

– Юля.

Эта бледная моль выучилась на фармацевта и сейчас как раз работает в такой аптеке.

«Но ей-то зачем?» – мой невысказанный вопрос повисает в уголках разума, но я его еще не произнесла, но уже слышу на него ответ Антона. Он думает о том же.

– Да. Пока совершенно не понятно, зачем ей это надо было. У нее были возможности -да. Бесспорно. Но абсолютно никакого мотива. Надо разбираться. Тут вообще все непонятно и очень все запутано.

Я с ним абсолютно согласна. Ничего не понятно. Только одному Пиндилову все было предельно ясно с самого начала.

– Потом я переговорил с Виктором. Он Воротилова вообще не знает. И уж тем более Воротилов не был у него дома.

– И ты веришь ему?

– А зачем ему врать в этом случае?

– Согласна. А может Воротилов был у Людмилы? Где была бутылка? У кого стояла?

– Я задал этот вопрос Виктору. Он признал, что бутылка стояла у него дома, вместе с ней он пошел к Людмиле, чтобы потом сразу пойти к маме на день рождения.

– То есть бутылка всегда была под его присмотром?

– Типа того.

– Значит, у него одного были возможности отравить вино в бутылке, – торжественно ставлю жирную точку.

– Были. Но не спеши. Тут само собой напрашивается другой логический вопрос. Зачем было все усложнять?

– Что усложнять? – поворачиваюсь к нему всем корпусом, стараясь поймать выражение глаз.

– Если бы он хотел отравить Людмилу, он мог бы сделать это намного проще. И без осечек.

– Каких осечек?

– Ведь вино из бутылки в этом случае могла выпить и не Люда. И даже совсем не Люда. Его могла бы выпить моя мама. Ей же вино предназначалось.

Произнеся эти слова, он застывает с нечитаемым выражением в глазах. Он смотрит на меня. А я – на него.

То, что он сейчас неожиданно для себя сказал, повергает его в шок. И меня тоже. То, что давно крутилось где-то в закоулках мыслей и никак не находило выхода на поверхность, вдруг возымело вполне отчетливые очертания. Совершенно не размытые и ясно обозначенные.

Грохочущая пульсация в висках отсчитывает сбившиеся удары.