(Другая) жизнь Веры

Все эти слова были сказаны им специально. А она между ними не услышала главных слов. Слов внутри себя, тревожно просигналивших ей об опасности, но быстро сбежавших от ласкового потока нежных обещаний.

Он задурманил, затуманил ей голову. Усыпил ее бдительность, которой и так рядом с ним не было никогда. А она… Повелась… Конечно. А как иначе? Она ему доверяла. Слишком сильно доверяла.

И теперь ей стало понятно его настойчивое желание продиктовать номер счета именно по телефону. Нежелание прислать его по почте. Конечно, чтобы не оставлять никаких следов.

– Вообще, скажу Вам, Свердловский этот вопрос и поднял, обратившись к нам. Он вовремя увидел утечку денег по госконтракту со счета, —неохотно и бесцветно сообщил мужчина с лысиной.

Последние фразы ее вконец добили.

В глазах у Веры потемнело, голова закружилась. Она до побелевших костяшек вцепилась в боковинки стула, чтобы не упасть.

Как Денис мог так поступить с ней? Как? За что?

Страх и боль сжигали ее изнутри, лишали воздуха.

Значит, мог…

Эта ситуация – урок для нее, наивной дурочки. Как бы вот еще только выпутаться из этого урока?

Золушкам везет только в сказке. В жизни все обстоит совсем по-другому. Как она могла поверить, что он по-настоящему увлекся ею? Теперь все вставало на свои места. Теперь становилось понятно, зачем она ему была нужна.

Ее всю колошматило и трясло изнутри. Как же справиться с истерикой? С зашкаливающими на высокой октаве эмоциями?

Мужчина с лысиной, разглядев ее состояние, суетливо спросил:

– Что с Вами, милочка? Может, воды?

Он участливо налил из стоявшего на столе прозрачного графина воды в такой же прозрачный высокий стакан.

Можно подумать, вода могла привести ее в чувства.

Ей нужен был Денис. Она хотела посмотреть в его дьявольские глаза. В эту серую муть полыни с зелеными искушающими змеюками. Что он сказал бы ей в свое оправдание? Может, он все же ни при чем? Мозг хотел уцепиться за последний, совершенно неправдоподобный шанс. Вероятность его непричастности стремилась к нулю. Уходила в отрицательную бесконечность.

– Нельзя идти на подобные дела с такой чувствительностью, – мужчина удивленно и как-то странно смотрел на нее.

Как зовут мужчину, она забыла, хотя он и представился, как только зашел в этот кабинет с голыми стенами.

За что Денис так с ней?

За то, что она – ослик наивный. Развесила уши, внимала всем его россказням. Неужели не знала, что сказки со счастливым финалом только в кино бывают, да у Шарля Перро? Чтобы красивый и богатый в обычную девушку влюбился? Теперь все встало на свои места. Теперь понятно, как и для чего он «влюбился». Какая же она была дура наивная. Чтобы подставить ее и своровать деньги. Вот для чего. Все рассчитал. Альберта ведь не проведешь, а ее, дуру глупую, запросто.

Настоящая действительность безжалостно вырвала ее из мира собственных иллюзий, растоптала ее.

Ее сейчас, как ни странно, меньше беспокоило предъявленное ей обвинение, чем его предательство.

Она не могла представить, сколько слез надо выплакать, чтобы пресечь эту адскую агонию, складывающую ее тело пополам. Она не знала, где бы взять чистого воздуха без примеси ядовитого смога, чтобы надышаться, чтобы наполнить кристальной чистотой горного кислорода свои легкие.

Безысходная мгла отчаяния заклокотала в ее груди, поднимаясь все выше и выше, пока не встала горьким удушающим комком в горле.

Больно быть так жестоко погребенной под обломками собственных иллюзий. Невыносимо больно и страшно. Страшно, что подпустила его так близко, и позволила так варварски расправиться с собой.

Как же успокоить эту боль, какое обезболивающее вколоть в вену, чтобы оно разнесло по крови болеутоляющее умиротворение. Нет такого анальгетика! Нет!

«Я ненавижу тебя, Денис Свердловский», – тело согнулось пополам от муки.

Оглушительно больно было упасть ей в один миг с самой верхушки своей радуги, на которую она так умело вскарабкалась. Ведь у нее не было ни парашюта за спиной, ни растянутой внизу страховки, чтобы смягчить падение, даже пресловутой соломки никто не постелил.

Она как будто испытала клиническую смерть.

«Боже! Неужели это все происходит со мной», -в отчаянии подумала Вера.

Глава 18

Вера

Мы с Антоном решаем во что бы то ни стало разведать, что общего между Марией, продавщицей из местного сельпо, и Степаном Воротиловым. Если кто-то скажет нам сейчас, что любовно-романтичные чувства, то вот уж нет. Ни за что теперь не поверю после так удачно подслушанного разговора.

Конечно, любовь тоже не отрицается. Но любовь любовью, за это не сажают, но тут какой-то злой умысел явно просматривается.

И к кому обратиться за разъяснениями, как не к Евдокии? Она же все знает! Вот вчера, к примеру, от соседей напротив уехали строители, которые поправляли им крышу, а Евдокия знала, что они отчалили, раньше самих соседей.