Другие

В трех метрах от него, на холмике бережка, на траве сидел Стольников. Он шевелил языком зажатую в зубах былинку и смотрел мимо Николая. На его коленях лежал автомат. А за спиной капитана стоял какой-то золотозубый гигант и зловеще улыбался. Пулемет в руках этого человека казался детской игрушкой.

— Ты когда-нибудь пробовал жареного с лучком налима, Колян?

Николай стоял по пояс в воде, не чувствуя разницы температур воды и воздуха. Подняв глаза к небу, он глянул на солнце. Оно показалось ему черным, Николая повело в сторону. Он стал цепляться руками за воду, хлопая по ней ладонями, как малыш. Только сейчас он понял, что все надежды на спасительное бегство рухнули. Всю ночь он напрасно кормил комаров. Совершенно не чувствуя левую половину тела, Николай стал заваливаться в воду…

Очнулся он уже на берегу. Лежа на спине, с трудом разомкнул тяжелые, словно свинцом налитые веки. Над ним, загораживая солнечный свет, стоял Стольников. С мокрых волос и одежды капитана вода капала прямо на лицо Николая.

— Кому суждено помереть на лесоповале, тому не суждено утонуть, Колян, — услышал Николай.

Потом говорящий отошел в сторону, и Николай снова увидел висящий прямо над ним черный диск солнца.

— Поднимите этого мерзавца, — приказал Стольников. — Мне нужна информация.

Яшин с радостью бросился выполнять поручение. Он, справедливости ради сказать, все делал с радостью. И отход группы под Самашками с радостью прикрывал, и с радостью первым при зачистках в дом входил, и с радостью информацию добывал.

— Коля, Коля, Николай, сиди дома, не гуляй! — присел перед привязанным к дереву подручным Трофима Стольников. — Тебе мама не пела эту песенку?

Тот набрал слюны, чтобы плюнуть в лицо капитану, но хлопок по уху заставил его выплюнуть ее себе на брюки.

— Куда ты шел? — спросил Саша.

— Иди ты!..

— Невежливо. Еще раз спрошу: куда ты шел?

— Сдохнете здесь!.. Все!..

— Спрошу в третий раз и последний. После этого ты почувствуешь разницу между плохим разговором и доброжелательным. Куда ты шел?

Николай попытался достать Стольникова ногой, но тот опередил и ударил человека Трофима в пах рукой. И тут же, вынув из набедренной кобуры «стечкина», ударил пленника стволом по носу. Перегородка хряснула, из ноздрей хлынула кровь.

— Я хочу, чтобы ты понял. Здесь идет война. Поэтому кормить тебя и поить я не буду. Я буду бить, пока ты не заговоришь. А потом, когда получу информацию и пойму, что ты к передвижению не пригоден, пристрелю. Так что тебе, пока ты еще не помят, лучше начать говорить. Итак: куда ты шел?

Размахнувшись, Стольников еще раз ударил по сломанному носу стволом пистолета. На этот раз сильно. Голова Николая дернулась, как после удара током, кровь веером брызнула в стороны. Шурик смотрел на происходящее круглыми от изумления глазами так, будто не верил им.

— Куда ты шел? — И капитан снова поднял руку.

Николай поднял на него мутные глаза и стал шумно дышать.

— Послушай, — Саша присел перед предателем на землю. — Я хочу, чтобы ты понял… Мои друзья в беде. Люди, которые мне верят и которые меня ждут. Если бы не ты, мерзавец, им не было бы нужды оставлять крепость. Так что ты мой враг. За одну только каплю крови любого своего бойца я могу убить, не раздумывая. А там на кону жизни. Представляешь, что я с тобой сделаю, если ты не заговоришь? Тебе это нужно?

— Вас всех надо было убить… сразу, как вы появились. Я говорил Трофиму, но он меня не послушал!..

Стольников решительно поднялся, и бойцы, зная, что за этим последует, отошли подальше.

— Товарищ капитан!..

Стольников удивленно обернулся. Перед ним стоял Шурик.

— Разрешите мне?

— Что тебе?

— Попробовать?

— Что попробовать? Я собирался сломать ему ключицу. Хочешь сделать это за меня?

— Нет!.. — Шурик замялся. — Он не виноват, он просто не знает, что существует другая жизнь, лучшая… Он предал, потому что не знает других отношений…

— Мы сейчас с тобой что, пьем чай в учительской? — изумился Стольников.

— Он все равно не заговорит, он так воспитан!

— Правда? — вскричал Стольников. Выхватив нож, он насквозь пронзил им плечо Николая. Подтянув побледневшего лейтенанта к себе, Саша схватил его за шиворот.

Ждан отпрянул.

— Ты на войне! Мне все равно, как он воспитан! — под крик Николая, заорал Стольников. — Жаль, что мне приходится объяснять тебе это сейчас, когда умирают мои, а значит, и твои боевые товарищи! А это — предатель! Племени своего! Русской крови — предатель! Он шел к Алхоеву, чтобы в стане моего, а значит, и твоего врага спасти свою шкуру от горожан, которых предал! Но я думаю, я уверен, что он шел не к бункеру, я знаю дорогу к нему! Он шел севернее! Значит, шел туда, где находится враг, который нападет на нас с одной-единственной целью — убить нас! Мы — дичь Алхоева, и этот подонок — орудие в его руках! — Саша оттолкнул лейтенанта от себя и провернул нож в плече Николая. — А потому он скажет мне, куда шел, или я буду резать его, пока он не отдаст концы! Это понятно, лейтенант?!