Другие

Закрыв свою древнюю телефон-раскладушку, поднял глаза на коллег.

— Поехали мои самые опытные. Носом всё перевернут. Разроют и снова закопают. Но если что там есть — найдут. Надо время. А его, к сожалению, очень мало.

Сергей Павлович, снова осунувшись, кивнул.

В кабине опять повисло тягостное молчание, как будто с десяток минут назад здесь никто и не смеялся…

— Меня больше интересует, куда делись Белый с женой. Всё страньше и страньше становится. Да, Саша, извини, что тебя так прервали. Прости нас. Мы на нервах, так что, пожалуйста, продолжай.

Подполковник, с непроницаемым лицом повёл плечами и стал далее рассказывать.

— Вообщем, если вкратце. Есть чем тебя обрадовать, если можно так сказать. Мои из отдела, кто любит с ружьишком побродить, обзвонили своих знакомых егерей и охотхозяйства. Интересовались о недавно вылезших из берлог, если где был зафиксирован. Так вот. Хотя информации и очень мало, но мамашек с 2–3 медвежатами в послднее время засекали только в 2-х местах. В Карелии и, внимание!!! в Лужском районе. И, самое интересное, что в Луге с пару недель назад, в одну полузаброшенную деревню наведалась медведица с 2-мя медвежатами. Совсем малышами. Так один местный, с испуга и перпоя, засадил в группу из двух стволов мелкой дробью. Попал или нет, так и не понял. Крови вроде потом не видел, но всяко могло быть. Семейство почти сразу ушло, а «вояка», перепугавшись, позвонил с претензиями знакомому егерю. Пожаловался, мол, что по деревне днём медведи ходят. Того, глядишь, кого сожрут. И поросил никому не рассказывать о стрельбе в деревне — мол, отнимут ружье, если узнают. Егерь тот, в свою очередь, сел в служебную «Ниву» и поехал к местному то ли колдуну, то ли волхву. Не знаю, как их там кличут. Тот, вроде, за зверями смотрит. Чушь, конечно, но местные того древнего старца даже боятся. Ближе, чем на пару километров, к его дому не подходят.

Полковник внимательно посмотрел на подполковника.

— И что, такой страшный?

— Знаешь, Сергей Палыч, осенью мои к нему ездили. Помнишь историю, как исчезли в тех местах два солдатика, которые, сбежав из части, поубивали несколько грибников и туристов?

— Как не помнить? Странная история, когда вроде бы их чуть ли не окружили, а, подойдя, нашли оружие и боеприсы. Даже вся одежда, вплоть до трусов и носков лежала аккуратно сложенными кучками. А тел тогда ведь так и не нашли?

— Нет. Как сквозь землю провалились. И ведь голяком тоже не могли уйти. Ведь они ранее с убиенных ими брали только еду, спиртное и курево. Даже денег не снимали. Так тогда и собачки ничего не нашли. Как будто бойцы разделись, сложили свои шмутки, постояли и… вознеслись…

— Скорее уж провалились… Туда им, если честно, и дорога, тварям. Больше десятка людей положили… Просто так… Ладно. Вернёмся. И что тот старец?

— Да к нему еле добрались. Ни дорог, ни тропинок. Один местный взялся проводить, так за полкилометра встал столбом и отказался дальше идти. Мои глянули — а тот белый весь стоит и пот с него градом катится. И это-то в ноябре. Попросили показать хоть направление. Местный махнул рукой и буквально помчался назад. Как будто за ним стая волков гналась.

— А волки-то в тех местах есть?

— Да. И много. Особенно зимой. Мои, когда шли к дому, то постоянно головой вертели. Не раз и не два видели мелькающих по сторонам то ли волков, то ли собак. Хотя, скорее всего, то были именно волки. Мои, бедные, когда туда шли, так было вроде ничего, а как обратно… Когда к машине вернулись, водитель по пальцу в минуту разжимал каждому, что б оружие из рук вынуть. Как приморозило. Они потом пару недель шарахались от каждого звука. И это парни, которые повоевать успели… Трудно их было напугать, но что-то, да испугало. Пытался сам поговорить, с психологами общались — молчат. Под гипнозом пытались. Ничего. Такое впечатление, что тот промежуток времени, как вышли от деда и шли по лесу до машины — у них стёрт напрочь. Ни одного воспоминания. Только страх. Да даже не страх — ужас. Отправили их в больницу, потом в санаторий — вроде пришли в норму. Переаттестацию прошли. Медкомиссию тоже. Без ограничений. Правда, перед самым Новым Годом, когда кто-то из их группы предложил встретить праздники у себя на даче, под Выборгом, в лесу, те — психанули. После слов о доме в лесу — лица у обоих стали каменными. И руки побелели. Как итог — опять медкомиссия. После Нового года с оперативной перевели в дежурные. А с месяц назад обоих вообще перевели. Одного в Новгород, другого — в Серпухов под Москвой. У того там родители живут. Тут наши кадровики пошли навстречу.