Другие. Бессмертный взвод

– Кто ж его посадит? Ему девяносто! – расхохотался лейтенант. – Судья тонко визжал, отбивался от старика комментированным кодексом об административных правонарушениях и пытался вырвать предплечье из капкана, на который была употреблена окинавская сталь. Виктория вроде бы уже приближалась, но во время последнего рывка изо рта ответчика вылетели челюсти. Адвокат после свидетельствовал под присягой, что они стали скакать к судье с воинственными писками «хагакурэ» и «банзай». Жрец правосудия, окончательно обалдевший от ужаса, снял с ноги туфлю и стал глушить челюсти, как медведь лососей, идущих на нерест. Но он недооценил мастера Масамунэ. Через несколько мгновений от туфли остался один каблук. И только подоспевшие приставы сумели сделать дедушку, начавшего свой бусидо, безопасным для общества.

– Ужасно! – произнес вдруг Мамаев. – Это все ужасно. Кто? Кто, я спрашиваю, кормил бедных кошек в то время, когда стороны бились насмерть на судилище?

– Не надо так волноваться, – успокоил его Акимов. – Ни одно животное, упомянутое в этом рассказе, не пострадало. Японцы сумели разыскать вдовца и выкупить у него гарду от меча Масамунэ, завалявшуюся в углу и покрытую пылью. Этого старику Захару хватило, чтобы переехать со всеми кошками за город, в частный дом. Он теперь живет на окраине деревни. Председатель уличного комитета видел своими глазами, как в день прибытия деда все крысы и тараканы уходили из деревни за горизонт нескончаемым потоком. Причем тараканы ехали на крысах. Горе сближает!..

Некоторое время молчали.

Потом Стольников, уже не в силах сдерживать смех, спросил:

– Так это у тебя от деда такое умение владеть ножом?

– А от кого же еще? Больше в моем роду к холодному оружию никто не прикасался.

Стольников расхохотался. Бойцы, улыбаясь, лежали и рассматривали звездное небо.

– Товарищ майор, они нас здесь заморят голодом, – сказал вдруг Акимов.

– Я знаю. Поэтому под утро, часа в три, мы прорвемся сквозь их кордоны и уйдем ущельем, которое на южном склоне высоты. У нас будет полтора часа до рассвета.

– Вы так уверенно это сказали, словно точно знаете, что мы прорвемся.

– А ты хотел бы, лейтенант, чтобы я сказал «попробуем прорваться»? – Саша понизил голос так, чтобы слышал его один Акимов. – Ты кто?

– Офицер.

– Так будь им. – Майор поднялся и посмотрел на часы. – Отдыхать всем! Посты я сменю сам.

– Люди слабы, – заметил Акимов, когда бойцы разлеглись под деревьями. – Они голодны, да и воды может не хватить и до утра.

Стольников внимательно посмотрел на него и осведомился:

– Ты думаешь, что я не знаю об этом?

– Я добуду еды.

– Спи. Завтра трудный день.

– Я добуду еды, – упрямо повторил Акимов. – Я принесу.

На то, чтобы понять суть этих слов, Саше хватило нескольких секунд. Но его тут же пронзило подозрение. Этого не случилось бы, если бы Стольников не воевал последние одиннадцать лет. Он просыпался от каждого шороха и всегда находился в твердой уверенности, что опасность рядом.

«Лейтенант понял, что мышеловка захлопнулась, – размышлял майор. – Теперь он хочет остаться в живых. Лучший способ – это спуститься с вершины к своим, предъявить рану и сказать, что бежал из плена. Разумеется, в живых его Ждан не оставит. Все, кто имел контакт со мной, подлежат уничтожению. Но лейтенант-то об этом не знает».

Тут Саша вспомнил, как Акимов встал между ним и «грузином».

– Спятил? – спросил он.

– Я еще и пожить толком не успел, но уже сделал много ошибок, – пробормотал лейтенант. – Пора сходить со старой дороги и ступать на новую.

– Ты уже ступил, парень. Ты спас мне жизнь.

– Это я сделал для вас. А мне нужно для себя. Я оставлю оружие. – Акимов поднялся и расстегнул пуговицы на куртке почти до пояса. – Они не знают, что я среди своих, считают, что погиб. Я проберусь мимо постов и поднимусь к ним снизу. Сейчас я единственный из подразделения Ибрагимова, кто остался в живых после пуска второго «Искандера». Ждан ориентировал ракету на меня. Вы выжили. Почему не мог уцелеть я?

– Кто такой Ибрагимов?

– У Ждана два заместителя. Первый – Бегашвили, второй – Ибрагимов. Он имеет больший авторитет. Его-то я и увидел, когда «КамАЗы» прибыли к высоте. Я с ним почти не общался, видел его в кабинете Ждана куда чаще, чем Бегашвили.

– Ты понимаешь, что можешь не вернуться?

– Я понимаю, что бойцы моего подразделения хотят есть.

Стольников подумал, потом поднял глаза и благословил:

– Тогда иди, лейтенант.

– Пожелайте мне удачи.

– Пошел к черту.

– Спасибо. И вам того же.

Через минуту Акимов без малейшего шума исчез в темноте.

Глава 8