Другие люди

За балконной дверью зашумело, пыхтя. В нее, радостно дребезжащую стеклом, ворвались две мужские особи.

– Пятый этаж! По балконам! О-го-го! Мужчины-то настоящие – взяли высоту! Ну надо же, как повезло сегодня. По лестнице бы такие выше второго не прошли. Баба Зина, красавица наша! Здорово! Все к столу!

Чуня тоже жила на пятом этаже. Как все последние. Имя свое она получила за все. Пусть бы даже до истинной Чуни ей еще ой как далеко подниматься. Она редко выходила из полумрака комнаты к обычным людям, ужиная в нем же одиноко, а на работе по глаза облачалась в плотную спецодежду. У нее отсутствовала фигура, а Сибирь радостно выдохнула в день ее отъезда. Лицо ее не несло нагрузки никакой печати. Поэтому халатик в общежитии Чуня не носила – смысла не было, а вторые ступени создаваемых ею ракет, она могла запустить «с руки» и без топлива, но с гарантией выхода на низкую орбиту.

Балкон, слава Богу, был не в Чуниной комнате. Иначе пестрили бы новостями утренние газеты о выбросившихся с балкона загадочно, но массово, двух местных молодых жителях поселка.

Парни сразу на кухню. К столу. Радоваться встрече, и вообще. По плану.

Один, то ли новичок, то ли в туалет захотел от переживаний подъема по балконам, что-то ища, нарочито медленно проплывал по коридору из кухни… Чуня, неожиданно для себя сгруппировавшись, спрыгнула с мятой койки, резко распахнула дверь и схватила его за рукав, затаскивая внутрь. Жертва пока не трепыхалась, да и мелковата выросла – так, на один зубок. Дверь за ними захлопнулась, клацнула ключом, запираясь.

Темно, паренек пока не успел испугаться, поэтому надо спешить – брать пока не умер от страха. Иди сюда, маленький – поволокла на покрывала. Подавила огромной жопой, упав на него сверху всем неимоверным существом, прижав так, что дышать, сопротивляться, понимать что-либо предмет желания не мог. Чуня железными пролетарскими руками тащила с него рубаху, штаны, в своих поисках. Быстрее, надо быстрее целовать, а то опомнится! Мальчик выказал признаки жизни. Жить захотел, но не здесь, в полумраке, а где угодно, но не под нею – Чуней. Сначала мычал тихо, думая, что шутка тут такая. Затем, прикинув шансы на выживание, стал упираться, как в последний раз. Но это все ерунда, он понимает сам…

В коридоре громкий голос другого парня.

– Мальчик! Ты где!? Мы тебя уже потеряли.

– Вася! В-а-с-я! – из последних сил жертва рванулась, выпала из-под Чуни, добежав в три прыжка до спасительного ключа, опрометчиво забытого в замке, крутнула его два раза. Раз!.. Успеть бы, два!.. Ура! Ребята!..

Чуня снова, как и раньше, никого не ожидает. Сегодня, равно как вчера, и завтра тоже. Почему ее так зовут и как она тут завелась – никто не знает.

Тургенев

Дверь в магазин открыта и подперта кирпичом – весна. Торговля так себе. Первый сиротливый скворец, опасаясь самого себя, тихонько подсвистывает на березе. В коричневом пропесоченном льду перед входом вытаяла лужа, грязь из нее редкие покупатели утра выходного дня тащат на сапогах внутрь. На те деньги, что после вас полы мыть – товара не купили! Вроде воскресенье, детей перестали любить, что ли? Зоя Степановна торгует игрушками и всякой домашней всячиной.

– Здравствуй, Лена!

В поселке почти все знают практически всех остальных. А как же? Зоя Степановна директор и собственник – осколок бывшей империи поселкового торга. Личность яркая и известная, восседает сегодня за кассовым аппаратом.

– Да-да, Лена, по выходным директор торгует сама! Все спят, а я работаю, – она любит общаться с покупателями.

– Как Андрюшка?

– Уже второй класс заканчивает!

– Второй?! Надо же, время-то летит! Тогда купи ему машинку, вот эту, инерционную, хорошо ведь учится?

– Учится хорошо, но мало играет. Некогда.

– Сама покатаешь, раз ему не надо… Машинки у мальчика просто должны быть, – разговор теряет финансовую составляющую.

Лена, воспитанная поселковыми родителями по поселковым понятиям, делает вид, что еще совершенно не собирается уходить, полки с товарами интересуют ее, а китайские игрушки – самые игрушечные в мире. Медленно переставляя ноги, ища пути отхода к дверям, заметила:

– Зоя Степановна, а дядя Коля на рыбалке снова? Уж и лед, наверное, ушел давно – куда-то все равно каждое утро ползут со своими ящиками…

– Конечно, на рыбалке. Где ж ему быть? – Зоя Степановна сделалась серьезной. В дверь по полу откуда-то из-за горизонта вполз тяжкий тревожный гудок. Серия гудков. Раз-два-три – и еще! – Так, Леночка, торговля закрыта!

Зоя Степановна быстро выпроводила Лену, взяла немного денег из кассы – все деньги. Скворец оборвал себя на полусвисте, напуганный уверенным грохотом дверной задвижки, – директор выкатила свой велосипед с черного хода.