Другие люди

— В определенном смысле это плохо. Думаю, нашлись бы люди, готовые заплатить за право наблюдать за поединком Брейди-Томасси, — лицо Брейди стало бесстрастным. — Я видел этого молокососа в деле. Я без труда добьюсь оправдательного приговора, в крайнем случае, Козлаку дадут срок условно.

— Очень уж легко не получится, если в состав присяжных попадут женщины-феминистки.

— Послушайте, Томасси, вы-то уж понимаете, что никаких женщин я не пропущу. На то у меня есть необходимые возможности. Приходите на судебное заседание. Останетесь довольны.

— Я бы хотел ознакомить вас с некоторыми элементами моей стратегии.

— Вернее, стратегии Лефковича.

— Моей. Лефковичу отведена роль марионетки, а за веревочки буду дергать я.

— Едва ли у вас что получится. Один неверный шаг, и я удалю вас из зала за вмешательство в ход судебного процесса. Разумеется, через судью.

— Я выступаю лишь в роли наставника Лефковича.

— Ну разумеется.

Хотя он и не подавал вида, ему хотелось выжать из меня максимум информации.

— Я намерен пригласить в свидетели эксперта.

— Послушайте, Томасси, меня тошнит от этих психоаналитиков. Я разделаю его под орех.

— Я говорю не о психоанализе. Я думаю, что присяжным необходимо растолковать разницу между изнасилованием и соблазнением, между нормальным сексом и извращенным сексом.

— И что?

— Мой эксперт — Анна Банан. Повестку, разумеется, выпишут Анне Смит. Вы знакомы с этим экспертом?

Брейди удалось сохранить на лице бесстрастную маску, но его выдала задергавшаяся верхняя губа. Он взял со стола скрепку, разогнул ее в прямую проволочку.

— А я здесь при чем?

— Я намерен приобщить к делу ее картотеку. Как имеющую самое непосредственное отношение к данному судебному разбирательству.

— Вы блефуете. Вам не удастся вытащить ее в суд.

— Однокашник Лефковича по юридическому факультету работает в окружной прокуратуре Манхэттена. У этого однокашника собрано объемистое досье на Анну Банан, но в своем великодушии он дозволяет даме продолжать свое довольно эксцентричное занятие. Для нее это существенно, а потому мы полагаем, что она с радостью даст показания. За вознаграждение, разумеется. Я убежден, что нормальный секс и извращения она разделит куда более профессионально, чем любой психоаналитик. Ей также есть что рассказать о мужчинах, которые насилуют вместо того, чтобы платить за свои особые сексуальные желания.

— Вы закончили, Томасси?

— Есть у нас и второй свидетель, который, правда, обойдется дороже. Но мой клиент готов оплатить проезд из Амстердама и обратно.

Брейди, несомненно, думал о том, найдет ли он человека, который сможет переломать мне руки и ноги, разумеется, за вознаграждение.

— И Лефкович, несомненно, пригласит доктора Коха.

— Этого сукиного сына!

— Ну почему так грубо?

— Я слышал, что он отъявленный сукин сын.

— А вы слышали, что ему удалось задержать вора?

У Брейди дернулась щека, когда я коснулся глаза. Я понял, что ему все известно.

— Томасси, не понимаю, с чего вы выкатываете тяжелую артиллерию. Кто-то кого-то трахнул, пусть и без взаимного желания, но эта дамочка поднимает такой шум, будто на карту поставлены сто миллионов долларов.

— Я бы хотел, чтобы вы характеризовали моего клиента иначе.

— Я забыл, что вы побывали там же, где и Козлак.

— Анна Банан, Амстердам, Кох. Интересный подбор экспертов, не так ли?

— Ваше предложение, Томасси.

— Козлак признает себя виновным. Никакого суда. Задаток остается у вас. Я могу уговорить Лефковича на изнасилование первой степени с отягощающими обстоятельствами.

Брейди согнул проволоку в круг.

— Просто причинение вреда.

— Не смешите меня, Брейди. Ее отец адвокат. Он послал ее ко мне. Я не могу допустить, чтобы гора родила мышь.

— Я обсужу со своим клиентом изнасилование второй степени, без отягощающих обстоятельств.

— Благодарю. Между прочим, Брейди, вы защищаете и смотрителя?

— Нет.

— А кто его защищает?

— Не знаю. Он что-то говорил насчет «Правовой помощи». [35]

— У меня есть ощущение, Брейди, что смотритель не знал о замыслах Козлака.

— Вы шутите? Козлак сказал мне, что этот парень перетрахал половину женщин, живущих в соседних домах. У смотрителя, похоже, это получается даже лучше, чем у молочника.

— Если он все получал по взаимному согласию, с чего ему захотелось насиловать эту Уидмер? Скорее всего, он пошел с Козлаком, полагая, что дама возражать не будет.

— Почему вы вспомнили о нем, Томасси? Вам же не придется звать его в свидетели. Говорю вам, Козлак признает себя виновным.

— Я и не собирался, Брейди. И вспомнил его совсем по другому поводу.

На улице я потянулся, довольный собой. Франсине не придется проходить через всю эту грязь. И я не буду терять нервные клетки, наблюдая, как Лефкович допускает ошибку за ошибкой. А мне останется лишь убедить Франсину съехать с ее квартиры. Американская система правосудия позволяла убить одним выстрелом двух зайцев.

Глава 41 Франсина