Другие люди: Таинственная история

На следующий день было воскресенье, и обитатели сквота пробудились довольно поздно. Многоопытный Норман, облачившись в свои донельзя растянутые джинсы, приготовил себе цивилизованный завтрак — вареное яйцо со шпинатным соком, — водрузил его на поднос и прихватил с собою в сад. В такие моменты он напоминал барышню, с головой ушедшую в свой мирок, — словно бы жил совершенно один, а все эти другие люди были не более чем отзвуками безобидных сновидений, которые являлись по ночам, не особо ему докучая, и уходили снова. Возможно, некоторые мужчины в какой-то момент тоже превращаются в женщин. Возможно, некоторым из них приходится пережить климакс. Рэй с Альфредом сидели, развернув на коленях газеты, и зачитывали результаты футбольных матчей шепотом, в котором попеременно слышалось то одобрение, то неприкрытое изумление. Сверху доносились меланхоличные звуки, порождаемые кларнетом Париса. Старик Чарли полировал хромированные детали своего мотоцикла, то и дело прерываясь, чтобы взглянуть на играющую детвору.

— С добрым утром, моя прелесть, — приветствовал он Мэри, когда та вышла на крыльцо с чашкой чая в руках.

Мэри улыбнулась ему в ответ, и он снова повернулся к мотоциклу, покачивая головой и бормоча что - то под нос. Алана нигде не было видно.

Мэри следила за детскими играми, прислушиваясь к их словам внимательнее, чем обычно. Играли они как-то сонно, без обычной состязательности и всего, что ей сопутствует. А что же они говорили, какие слова повторяли гораздо чаще остальных? «Смотри!.. Сюда! Сюда смотри!.. Посмотри на меня!» Наверное, подумала вдруг Мэри, эти же слова некоторые люди продолжают повторять всю свою земную жизнь. Смотри сюда! Взгляни на меня!

Мэри почти не сомневалась, что Эми тоже произносила их очень часто. Мэри готова была поспорить — так оно и было. Эми, Эми: что Мэри с ней делать? Эми была дурной. В обоих смыслах. Имеет ли это значение для Мэри, а если да, то какое? Что ж, одно совершенно ясно: быть дурной в смысле безумной — это не имеет никакого значения. Безумие ровно ничего не значит. Потому что если бы безумие играло какую-то роль, чуть ли не у всех были бы вечные неприятности. В большинстве своем люди совершенно безумны, и никого это не смущает. (Безумен ли Принц? Пожалуй, нет. Пожалуй, он ничуть не безумен. Пожалуй, он вполне в своем уме.) А как насчет — быть дурной в смысле плохой? Насколько это дурно и к чему это может привести? Кому это не по душе? Это не по душе закону и другим людям. Закону это не нравится, но закон очень устойчив. Нужно быть до крайности дурным, чтобы суметь его нарушить, что бы там Принц ни говорил. Закон не так нежно скроен, как другие люди со всеми их причиндалами. Насколько хрупче закона оказались челюсть Трева, нос Труди, спина мистера Ботэма, мужество Алана, сердце Майкла или сердце миссис Хайд! Все они в какой-то момент не выдержали и надломились. А вот с законом все по - иному… Но бог ты мой, как я ее все-таки ненавижу, думала Мэри.

— Мэри?

Она обернулась. Это был Рэй.

— Там в трубке какой-то парень по твою душу.

Опасаясь худшего, Мэри направилась в комнату

Нормана.

— Привет, это я, Джейми. Понимаешь, о ком речь?

— Да. Привет, — ответила она.

— Как дела?

— Очень плохо. А у тебя?

— Жуть. Дикое похмелье, просто убийственное. Хотя это, пожалуй, лучше, чем ничего. Я вот чего звоню: не хочешь ли со мной отобедать?

Мэри согласилась. И вынуждена была признаться себе, что сделала это с удовольствием. Она с радостью уйдет куда-нибудь из этого дома. Смена обстановки будет ей только на пользу.

Мэри снова поднялась наверх. Она помедлила перед дверью Алана, из-за которой не доносилось ни звука, но решила не входить.