Другие места

– У нас двухэтажный дом, светло-желтый. Мать хотела его перекрасить. Ей не нравится желтый цвет. Она хотела перекрасить. Но так и не собралась. Дом и сейчас желтый.

– Что же он делал у вас дома?

– Мы играли в «лудо». Смотрели телевизор.

– О'кей.

– Он спал с матерью, в ее постели. Я лежал и слушал звуки, доносящиеся из их комнаты.

– Черт, да ты просто больной!

– Они думали, что я сплю. Я подкрадывался к самой двери. Дверь была старая. Она плохо закрывалась. Всегда оставалась щель. Весь дом был старый. Мать была рада, когда наконец переехала в другое место. Я вставал на колени. В темноте различал их тела. Сплетенные друг с другом. Она лежала на нем. Они медленно шевелились, покачивались вперед и назад. Дышали одним дыханием. Сплетенные друг с другом. Неразделимые. Две нити, скрученные воедино. Мне было приятно смотреть на них.

– Заткнись!

– Ты сам хотел, чтобы я рассказал тебе что-нибудь интересное.

– Хватит.

– У меня есть каталог всего, что я помню.

– Хватит.

Я встал и вышел в ванную. Мне не хотелось видеть себя в зеркале, ни в коем случае. Мне нужно было только сполоснуть лицо. Меня тошнило. Хотелось что-нибудь разбить. Не важно, что это было по-детски. Мне, как ребенку, хотелось упасть на пол, дрыгать ногами и срывать все, что висело в ванной на стене. Я сполоснул лицо теплой водой и вернулся в комнату.

Роберт достал из кармана конверт, который вынул из почтового ящика. И рассматривал какие-то фотографии. Когда я вошел, он сунул фотографии в конверт и снова спрятал его в карман.

– Что ты там разглядывал?

– Ничего.

Я переступил с ноги на ногу и заметил, что захмелел, на мгновение я даже потерял равновесие.

– Пойдем куда-нибудь поедим?

– У меня нет ни эре.

– Не беспокойся.

Роберт встал.

– У меня есть деньги, – сказал он. – Я угощаю. Если, конечно, хочешь. Давай поедим. Если хочешь, я угощаю.

В ресторане с видом на фьорд мы заказали седло барашка и красное вино. Он хотел, чтобы я рассказал ему что-нибудь о своем детстве, ему этого очень хотелось, но я почти ничего не помнил. Лыжные прогулки на Нурефьелль. Ливень 17 мая. Он расспрашивал меня о каникулах, о приемах гостей. Но мои истории плохо вязались друг с другом. Они ни к чему не вели, в них не было смысла.

Я погонял вино во рту. Язык занемел от алкоголя. Глаза Роберта были совершенно ясные, он не производил впечатления пьяного. Мне захотелось рассказать что-нибудь, что произвело бы на него впечатление, имело бы смысл, и я начал рассказывать о поездке в Копенгаген и об исчезновении отца.

В самой середине своего рассказа, уже после рассказа о встрече с парнем, который хотел плыть в Италию, я отвлекся. Поднял глаза на Роберта. Он выглядывал официанта, хотел попросить спички. Он мне улыбнулся:

– Что ты сказал?

Я покачал головой:

– Да нет, ничего.

Нам принесли спички, мы курили сигарильо и разглядывали зал. Какой-то человек, сидевший один, мелко ломал спички.

Официант принес нам сорбе и фрукты, и мы на какое-то время занялись мороженым.

– Мы лучше узнали друг друга, – сказал Роберт.

– Что?

– После того, как я переехал в Осло. Все стало легче. Встречаться. Ходить в кино. Пить пиво на Акер-Брюгге. Он любил беседовать. Очень интересовался философией, мы спорили. Он знал, что я недолго изучал философию, его интересовал Серен Кьеркегор, его биография. Философия Кьеркегора казалась отцу трудной, но его жизнь очень интересовала отца. Возлюбленная Кьеркегора, на которой он так и не женился, Регина Ольсен. Почему Кьеркегор решил, что должен пожертвовать любовью ради писательства. Отец расспрашивал меня обо всех альтер-эго Кьеркегора.

Я отложил ложку и отодвинул тарелку от края стола.

– Вы часто встречались?

– Не очень. Раз в неделю, не чаще.

– Это часто. Ты наверняка больше говорил с ним, чем я.

Роберт широко улыбнулся:

– Думаешь, так?

– Абсолютно точно. Нам не о чем было разговаривать. Или… Конечно, было. Но мы почему-то не могли. Раздражались. Не хотели. Не знаю. Во всяком случае, мы с ним очень редко беседовали друг с другом.

Роберт подозвал официанта и карточкой VISA расплатился по счету.

– Хочешь поехать со мной и познакомиться с моей подругой? – спросил он, когда мы уже стояли на улице под мигающим рекламным щитом.

Мы сели в такси.

Машина тонула в залитых водой улицах. Забытых улицах под фьордом. Морской свет сиял нам навстречу. В глазах Роберта мерцали отблески светящихся рыб.

Свет затоплял город.

У подруги Роберта мы пили красное вино. Ее звали Тея. Ей было около тридцати, полноватая, беззаботная. В брюках из крокодиловой кожи, она сидела, положив на пуфик босые ноги. Я не мог оторвать глаз от ее крохотных пальчиков.

Роберт достал какую-то коробочку и высыпал на стол немного желтоватого порошка.

– Что это?

– Новый препарат.

Из кармана он достал костяную трубочку. Своей карточкой VISA он распределил порошок на несколько полосок и вдохнул одну из них. Он улыбался, и в его взгляде появилось что-то электрическое.

– Это V. – Он улыбнулся.

– Что это?