Другие правила

– А вот что! – князь снова расплылся в улыбке, предвкушая эффект от своих слов. – Князь Холод приказал водам Диволицы подняться из ущелья, и, когда река выполнила приказ, его солдаты поплыли на плотах прямо к мосту и взяли штурмом не ожидавшую нападения с этой стороны прежде неприступную крепость. Потом Холод провел свое войско через снежную бурю и обрушился на головы спокойно сидящих в теплых домах Яблонца улорийцев. Чем тебе не сюжет для легенды?

– Ты забыл про пулю, – мрачно добавил я.

– Ах да, пуля. Пуля – это мелкий, но очень важный штрих. Пистолетный выстрел с десяти шагов – это тебе не шутки. Но ты остался жив, да еще и стрелявшего едва не заколол!

– Всё, Григорянский, отстань! – чувствуя бесполезность спора, я обреченно всплеснул руками. – Давай уже заниматься следующим этапом кампании. Будет распрекрасно, если мы завтра сможем обнять Алешку!

– Да кто ж против-то? – согласился князь. – Это же ты спор затеял.

Ну вот, я еще и виноватым остался. Вот же упертый этот Григорянский! Ну да ладно, уж какой есть. А споры с ним будем вести на родине, долгими зимними вечерами перед камином и с бокалом глинтвейна в руках. Сейчас есть дела поважнее.

Вот уж кому вовсе не пришлось отдыхать даже в выходной день, так это разведчикам. Конные разъезды и лыжные патрули с самого утра отправились во все стороны, даже назад, в направлении оставшегося за спиной Злина. Такова уж судьба «глаз и ушей» армии. Зато мы в курсе всего происходящего в округе и имеем возможность своевременно реагировать на любую угрозу. Ну и планы строить в зависимости от обстановки.

А обстановка складывалась таким образом, что почти шесть тысяч силирийцев, имитируя настоящую осаду, жгли костры вокруг маленького, прилепившегося одним боком к скале замка со странным названием Орлик. И командиров этих силирийцев нисколько не волновал тот факт, что в каких-то семнадцати километрах к западу иноземцы захватили целый город, а в перспективе претендуют на половину силирийской провинции. Вот такая странная любовь к родине.

А ведь какой сильный мог быть ход, если бы они общими усилиями заставили войска Улории убраться восвояси! Престиж руководителей такого предприятия взлетел бы до небес, глядишь, и великокняжеская семья передумала бы искать спасения за границей. Но нет. Об отпоре врагу никто и не помышляет, знатные князья да бояре озабочены заочной борьбой за влияние на малолетнего правителя, а то и вовсе подумывают о зарождении новой династии. И помолвку княжны многие не прочь переписать в свою пользу.

И промеж собой согласия у силирийских подданных нет, каждый тянет одеяло в свою сторону. И лагерь их представляет собой беспорядочное стойбище, где каждый отряд устраивается так, как считает нужным его предводитель. И армия по большому счету состоит из иррегулярной кавалерии с редкими вкраплениями примкнувшей к ней пехоты и десятком разномастных орудий. Ни общего командования, ни централизованного снабжения. Что ж, тем лучше для нас.

Буран к утру утих, установилась ясная морозная погода. Температура упала, но не критично, градусов до двенадцати – пятнадцати. Это не помешает нашим отлично экипированным войскам совершить еще один марш-бросок, а вот не отягощенные строгой дисциплиной мятежники-силирийцы явно не станут активничать, скорее, будут жечь костры да жаться по теплым углам. А это то, что нам и нужно.

Мы выступили вечером, а к двум часам ночи уже заняли свои позиции в прямой видимости мирно спящего лагеря противника. В Яблонце оставили всех больных и раненых, а также два пехотных батальона – на всякий случай, чтобы у пана Шмицера, любезно согласившегося занять вакантный пост коменданта города, не возникало никаких дурных мыслей.

Ну что ж, приступим к предпоследней части операции по разблокированию наших друзей, застрявших в этом маленьком силирийском замке.

Первыми снова вступили в дело разведчики – пластуны разобрались с редкими дозорами. Следом гусары стремительно прошлись по тылам лагеря противника, старательно поджигая на своем пути всё, что могло гореть. Как и ожидалось, в стане осаждающих крепость началась паника. Масла в огонь подлила открывшая стрельбу артиллерия.

Завораживающе прекрасное зрелище являли собой пылающие в ночи окраины силирийского лагеря. Пылал обоз, горели занятые мятежниками строения постоялого двора и прилепившиеся к нему утлые домишки то ли жилого, то ли хозяйственного назначения. Пламя с одинаковой легкостью пожирало роскошные шатры знати, а также шалаши и палатки простых воинов. Огонь очерчивал границу лагеря, являясь отличным целеуказателем для нашей артиллерии, и Григорянский веселился от души, забрасывая к огненной черте тучи брандскугелей. Зажигательные снаряды, чертя в ночном небе красивые огненные дорожки, аккуратно ложились вдоль западной и южной границы обширного и по большей части беспорядочного стойбища, которым и являлся на деле лагерь мятежных подданных великого князя.