Другие правила

– Правильно, пан хорунжий! – я даже глазом не моргнул. – Всё сделано для того, чтобы пан Анджей чувствовал себя спокойно. Как видите, план блестяще сработал. И вот – я здесь.

– Вы не имеете права казнить улорийских подданных! Это не сойдет вам с рук! – вмешался второй гусарский офицер, в чине ротмистра.

– А право драться на дуэли с улорийским подданным я имею? – резко ответил я вопросом на вопрос и тут же ответил: – Полагаю, что имею. Вас же призываю засвидетельствовать честность поединка.

– Вы будете драться с Курцевичем на шпагах? – удивленно вскричал хорунжий. – А если он вас убьет?

– Значит, останется в живых.

– Мы вам не верим! – заявил пан Возняк.

– Я не нуждаюсь в вашей вере, просто подтвердите потом, что всё было по-честному.

На этой жизнеутверждающей ноте я распрощался со свидетелями, пора было заняться непосредственным участником процесса.

Игнат принес мне шпагу хозяина дома, я вытянул ее из ножен, взвесил в руке. Потяжелее моей будет. Хотя длина клинка, на глаз, такая же. Ну, может, на пару сантиметров длиннее. Тут скорее рукоять и затейливая гарда дают дополнительный вес. Некритично.

Я подошел к удерживаемому солдатами Курцевичу и воткнул шпагу в снег перед ним.

– Ну что, пан Анджей, сейчас тебе придется сразиться со мной. Один на один, всё по-честному. Не как в прошлый раз.

– Нужно было тебя сразу убить! – с ненавистью заявил мне сын покойного коронного маршала, как только его руки оказались свободны. Он торопливо схватил шпагу, словно боялся, что мои бойцы не позволят ему этого сделать.

– Прекрасно, – удовлетворенно заявил я, – прекрасно, что ты не отказываешься. В противном случае мне пришлось бы тебя повесить. Но это было бы не совсем правильно.

– Ты сам будешь драться со мной? – недоверчиво поинтересовался Курцевич, украдкой осматриваясь по сторонам.

– Да уж не сомневайся!

– А если я тебя убью?

– Это для тебя единственный шанс остаться в живых.

– Я тебе не верю!

– Да плевать мне на твои «верю или не верю»! – ей-богу, я уже устал от разговоров в эту ночь. – Приступим!

Я сбросил на руки Лукьянову полушубок и камзол. Вот и наступило время того самого авантюрного момента. Достанется мне «на орехи», когда весть об этом дойдет до Ивангорода! В том, конечно, случае, если я останусь жив.

Нет, в себе я нисколько не сомневался, просто любой поединок таит в себе массу неожиданностей. Успех в нем зависит от массы нюансов, и в любой отдельно взятый день записной фаворит может потерпеть поражение от аутсайдера. Потому что к этому приведет какая-то определенная комбинация нюансов, на данный день и час дающая ему преимущество над соперником.

Никаких сведений об уровне мастерства пана Курцевича у меня не было. То есть записным бретером он точно не был, но это еще не говорило о том, что он является плохим фехтовальщиком.

Моему противнику придется драться в окружении врагов. Возможно, это будет давить на него психологически, а может, напротив – сыграет роль фактор загнанного в угол зверя.

У меня же могут возникнуть проблемы с физическим состоянием – я ведь только что отмахал два десятка километров на лыжах. С ног от усталости не валюсь, но и свежестью блеснуть не смогу. Мышцы натружены, и глупо ожидать от них сейчас абсолютного послушания.

Что ж, пусть бог рассудит, кому из нас жить, кому умирать. Конечно, с точки зрения высокой политики, да и просто здравого смысла, эта дуэль является полной глупостью. Но зато такой поступок будет благородным, если хотите, по-пацански правильным и не оставит моим врагам ни единого шанса выжать какую-либо выгоду из всей этой истории с похищением. Логика логикой, а если есть возможность создать нужное общественное мнение, то грех не воспользоваться ею. Итак, приступим!

Я отсалютовал противнику и зрителям шпагой и встал в стойку. Пан Анджей не стал утруждать себя формальностями – резко бросился на меня, пытаясь с ходу достать клинком. Пришлось отскочить назад, в тот же миг у меня появилась возможность контратаковать сделавшего чересчур длинный шаг оппонента, но я замешкался и упустил шанс.

Курцевич же и не думал останавливаться! Он продолжил наседать и принялся наносить рубящие удары такой силы, словно задался целью разрубить меня напополам. С фехтовальным искусством такая тактика не имела ничего общего, зато могла быть действенной в сутолоке боя. На беду улорийца, места для маневра у меня было предостаточно, потому я постоянно разрывал дистанцию, и его шпага лишь со свистом рассекала морозный воздух. Напрасно он так: как бы ты ни был тренирован, но тяжесть шпаги вкупе с энергозатратными движениями дадут о себе знать. А сын Адама Курцевича вовсе не выглядит атлетом и ни ростом, ни телосложением нисколько не напоминает покойного отца. Да, собственно, это уже начинало сказываться.

Израсходовав впустую весь свой начальный запал, хозяин имения остановился перевести дух. Только это не входило в мои планы. Я осторожно пошел вперед, поигрывая оружием. Тяжело дыша, Курцевич напряженно следил за мной прищуренными глазами.