Другие Семь дней

Допрос Вашакидзе, плавно перешедший в товарищескую беседу, немного разъяснил происходящее. В СССР последние двадцать лет строили социализм, а «будущники» — капитализм. Точнее, ломали всё, до чего могли дотянуться. Прав был товарищ Сталин в вопросе об усилении классовой борьбы. На паромах, по утверждению Кахабера, буржуев нет, те самолётами летают. А здесь — деклассированный элемент, дети рабочих и крестьян, вынужденные заниматься «челноченьем» и перегоном. Нет, товарищ капитан, не деклассированный элемент. «Челноки» по сути своей — спекулянты, а точнее, если смотреть по объемам, то мешочники. Водители же грузовиков, если сами не хозяева, то такие же рабочие, как и любые водители. А если хозяева — тоже мешочники. И все заражены буржуазной моралью. Если по закону, то всех можно сажать. Дача взяток, валютные операции и спекуляция. Формально все преступления совершены в других странах, законам которых не противоречили. Хотя, взятки, наверное, противоречили… И еще Вашакидзе прав. В первую очередь, каждого нужно рассматривать как крайне ценного специалиста, очень нужного стране. Те же грузовики длиной в половину железнодорожного вагона больше никто водить не умеет. Но проблема в том, что люди эти не изменились, и его, капитана Тучкова задача сделать так, чтобы не они влияли на общество, а общество влияло на них. Сюда бы Макаренко. Александр вспомнил «Педагогическую поэму» и подумал, а можно ли считать приплывших на паромах беспризорниками, брошенными государством. Идущими на преступления от безысходности. Которых даже не воспитывать, а просто пригреть надо. Кого пожурить, кого приструнить, кого пожалеть, а кому и просто помочь. Нет, это взрослые люди, прекрасно понимающие, что делают. Кахабер же не таскал из Турции кожаные куртки, а служил на границе. Что остальным мешало? Денег хотелось? Однако, наверняка есть и те, кто ехал посмотреть на дальние страны. И они могут быть своими людьми. Как отделять? И как выявить настоящих шпионов, если маленькая такая коробочка позволяет связаться с любой страной мира, и ничем ты ее не перехватишь.

Пока ясно только одно. Тех, кто не захочет оставаться, загрузить на «буржуинский» паром и отправить обратно, взяв предварительно расписку в отказе от гражданства СССР. И директивы такие, и сам Тучков с этим согласен. Попутчики не нужны. Остальных надо перевоспитывать, и контролировать. Пока не станут советскими людьми, а враги не проявят свою сущность. Работы-ы…

А как разгружать паромы? Ладно, пусть над этим дирекция порта думает, для него главное — люди. Люди — это кадры, а кадры решают всё.

У ворот порта капитана буквально за пуговицу поймал директор ближайшей МТС, товарищ Мгеладзе:

— Товарищ Тучков, у вас проблема с расселением прибывших? Наша МТС готова принять десять — пятнадцать человек, а мы ночью обсудили с председателями колхозов, и они возьмут к себе, на первое время, по пятьдесят — сто. Только разрешите нам самим выбрать, кого брать?

«Вот же волчара, никогда своего не упустит! Не зря „мгели“ означает „волк“, — подумал Тучков. — Надо выяснить, от кого произошла утечка информации. А с другой стороны — баба с возу».

— Хорошо, товарищ Мгеладзе, если исполком не будет против. Но что за проблема, почему ко мне?

— Нас в порт не пускают, — сознался Мгеладзе.

— Нас? — переспросило Тучков. Директор молча показал на группу человек в десять, стоявших невдалеке.

«Десять на сто — выходит почти тысяча человек. Чем не решение? А наблюдение наладим» — Тучков мыслил прагматично, но и контроль упускать не хотел:

— А где их участковые? — потом повернулся к председателям. — Товарищи, подойдите.

Когда те подошли, и закончили вразнобой представляться, Тучков сказал:

— Товарищи, учтите, вы берёте на себя большую ответственность. К вам попадут люди, лишившиеся всего привычного, дома, семьи, друзей. А для нас важен каждый человек. Вы будете обязаны стать им новой семьёй. И почему вы без участковых? Отбор должен проводиться вместе с ними. И я буду спрашивать с вас за каждого, кого вы возьмёте.

Вперёд выдвинулся грузный, что не мешало ему быть очень подвижным, Апостолиди:

— Кали мера, товарищ Тучков, — он всегда так здоровался, как бы подчёркивая, что, когда большинство греков после революции уехало в Элладу, в его селе остались все. Строить первое в мире государство рабочих и крестьян, — помните, когда к нам привезли детей из Испании, разве они не стали нашими детьми?

— Кали мера, Одиссей Анастасович, — ответил капитан, — вы составили заявку?

Ему протянули список из одиннадцати фамилий, написанных химическим карандашом.

— Пройдёмте, товарищи, — и Тучков направился к проходной порта.

г. Брест. Девятая погранзастава

Василий Нестеренко, сержант ПВ НКВД

— Сержант Нестеренко!

— Я, товарищ лейтенант!