Другие цвета

Главная идея этой традиции заключается в том, чтобы не быть безразличным к Европе. В Турции все еще продолжаются споры по поводу отношения Турции к Европе, которые вновь усилились после того, как в 1996 году исламистская Партия благоденствия стала частью коалиционного правительства, и каждый раунд этих диспутов всегда начинается с попытки определить, что такое Запад, с мысли о том, что необходимо отказаться от него, не важно, кажется ли он мечтой или кошмаром. От самых разных людей — от либералов и исламистов, от социалистов и представителей высшего общества — я слышал множество определений — гуманистическая Европа, демократическая Европа, христианская Европа, технологическая Европа, националистическая Европа, богатая Европа, Европа, где уважают права человека, — когда акцент ставился именно на тех чертах, которые требовались, вследствие чего я часто чувствовал себя ребенком, которому так надоели застольные разговоры взрослых о религии, что он перестает верить в Бога, и мне иногда хотелось забыть обо всем, что я слышал. Но все-таки мне бы хотелось поделиться со своими европейскими читателями некоторыми забавными воспоминаниями о Европе, а также несколькими секретами нашей жизни — жизни людей на окраинах Европы. Читайте внимательно, вот что я помню о Европе, пережив это в Стамбуле:

1. В моей европеизированной семье, принадлежавшей к верхушке среднего класса, я с детства слышал фразу: «В Европе делают так», будь то обсуждение нового закона о рыбной ловле, или попытки купить шторы в дом, или споры о недругах семьи… Достаточно было произнести эту загадочную фразу, и все споры мгновенно прекращались.

2. Европа — сексуальный рай. Предположение, верное в сравнении со Стамбулом. Как и многие читающие соотечественники, я впервые увидел фотографию обнаженного женского тела в привезенных из Европы журналах. Это, несомненно, мое первое и самое сильное воспоминание о Европе.

3. «Что бы сказали европейцы, если бы увидели?» — в этом вопросе таится и страх, и желание. Мы очень боимся, что они заметят, как мы не похожи на них, и будут нас осуждать. Поэтому нам хочется, чтобы в турецких тюрьмах меньше пытали или делали бы так, чтобы не оставалось следов. Иногда нам хочется продемонстрировать свою непохожесть на европейцев, поэтому нам хочется услышать об исламисте-террористе или о покушении турка на Папу Римского.

4. Обычно После того, как говорят: «Европейцы очень учтивые, культурные и утонченные люди», добавляют: «Если не затрагивать их интересы, конечно же». И приводят пример, который обычно отражает степень накала националистических настроений: «Если таксисту в Париже дать мало чаевых…» или «Разве вы не знаете, что Крестовые походы организовали они, и концлагеря тоже».

Да, Европа — это синтез всех воспоминаний и сплетен, фантазий и картинок, Европа — это все и ничего. Для нас Европа переменчива и внешне, и внутренне. Мое поколение и поколения, жившие до нас, верили в существующий образ больше, чем сами европейцы. Но это было до кризиса, возникшего в диалоге Турции с Европейским союзом.

Поскольку я всю жизнь прожил в европейской части Стамбула, другими словами в Европе, мне не сложно ощущать себя европейцем, по крайней мере с географической точки зрения. Но у стамбульских букинистов, как и у того, у которого я побывал, когда писал эту статью, единственным знаком принадлежности к Европе является книга Альбера Сореля, переведенная на турецкий сто лет назад. Почему никто не спрашивает его книгу «Проблема Востока в XVIII веке»? Только потому, что она была напечатана на арабице, которую сейчас никто не может читать, так как в Турции в первые годы Республики был принят латинский алфавит, чтобы стать ближе к Европе? Или потому, что Европа воспринимает нас с большим негативом, чем раньше, считая источником проблем и неприятностей? Я не знаю.

Глава 48 КАК СТАТЬ ЖИТЕЛЕМ СРЕДИЗЕМНОМОРЬЯ: КРАТКОЕ РУКОВОДСТВО