Другие. Возрождение

— Давайте без фамильярности, — буркнул с дивана Истиль.

— Как скажете, милостивый Феникс, — отвесил поклон Мот и замолчал.

— Отступница — это прекрасно, — Марсель неожиданно встал и вышел в центр комнаты, опустился на самый близкий ко мне стул и зашептал проникновенно, — но что делать с вашим участием в искажении влияния, которое вы трое совершили незаконно?

— Это был эксперимент. И довольно удачный, — без тени сомнения ответила я. Мне порядком надоело “разбирательство” и я просто хотела поскорее уйти.

— Ада. Мы можем рассматривать этот эксперимент, как преступление. Ты понимаешь? — Марсель пристально смотрел мне в глаза, иногда пробегая взглядом по лицу. — Или другой вариант… Место Сёртуна теперь свободно, и ты отличный кандидат…

— Нет. Я не желаю этого.

— Не забудь про связь с сущностью. Её надо изучить, — крикнул от окна Мот.

— Позже. Пусть развлекаются, если хотят. Пока есть время.

— Угрожаете? — вдруг ожил Льё.

— Предупреждаем. Ладно, — Марсель встал. — На самом деле, мы давно уже всё решили. Сёртун отправляется в тюрьму, как только уладим формальности, приступим к принудительному искажению. Есть подозрение, что он подвергся влиянию.

— Не справитесь, — буркнул Сёртун, запахивая свою мантию.

— А вы, Ада и Льётольв, обязаны вернуться в Московский буфер в ближайшие сутки. Без права его покидать до особого разрешения. Займёмся вами чуть позже, — проигнорировав Сёртуна и злобный взгляд Ужаса, резюмировал Марсель. — Счастливо!

Льё встал, подавая мне руку. Я уцепилась за его ладонь, как за спасательный крюк, ноги во время сидения затекли и теперь дрожали. Сёртун тут же метнулся к нам и схватил меня, зашипев на ухо:

— Я тебя ещё достану! Ада!

Льё отпихнул его, загородив меня собой.

— Оставь её. Ты мерзкий преступник. Жаль, что столько лет тебе удавалось это скрывать. Но теперь ты до неё не доберешься. Никогда. И пальцем больше не тронешь, ясно?!

— Смелый какой… Кто же будет её защищать, потаскуху?! — в гневе заорал учитель.

— У неё есть я, истинный экзистенциалист Льётольв, Ужас, как вы любите меня называть. И моя сущность — Денеб. Она — наша.

— Льё, пойдём, — шепнула я ему со спины и, взяв за руку, потянула к двери.

Мы выходили под насмешливые, презрительные и недовольные взгляды собравшихся и под ругань Сёртуна. Никогда ещё я не чувствовала себя такой раздавленной.

Мы шли через холл в полнейшей тишине, держась за руки. Не помню, смотрел ли на нас кто-нибудь или нет, но этот адский звон в ушах, сопутствующий отсутствию звука, меня выводил из себя. Я слышала только уверенные шаги Льё и свои мелкие шажочки. Улица оглушила сотней звуков и шумом города. Голова закружилась, как тогда, в первые дни взаимодействия с Деном и Льё.

— Мне надо прилечь, — пробормотала я ледяными губами.

— Сейчас, — тут же среагировал Льётольв, подводя меня к лавке.

Он сел и уложил меня на жесткую деревянную поверхность, головой к себе на колени, и, осторожно поглаживая по волосам, не шевелился больше. Я закрыла глаза, пытаясь прийти в себя. Этот разговор разбередил старые раны, заставил вспомнить картины издевательств Сёртуна, которые завалились на дальние полки памяти. Перебирая их, я ловила себя на мысли, что во всех своих мимолетных и не очень, отношениях, невольно воспроизводила то, что он делал со мной. Наверное, тем самым пыталась доказать, что это может быть не больно и противно, что где-то в глубине происходящего таится удовольствие и его только нужно отыскать. Клин клином?

— Лучше? — тихо спросил Льё, наклонившись ко мне и ласково проведя рукой вдоль бровей, по щеке и шее. — Ада?

— Не знаю. Давай уйдём отсюда, пожалуйста. Хочу пройтись вдоль Дуная.

— Ты точно в состоянии?

— Да. Пожалуйста, Льё, — я села, ухватив его ладонь и, повинуясь непонятному для меня же порыву быть защищенной, спрятанной и понятой, уткнулась в грудь Льётольва.

— Адочка, — он обнял меня крепко, обдавая жаром своего тела и дыхания. — Ты же Феникс, ты сильная. Забудь. Всё это забудь, слышишь?

Мне не хотелось выпутываться из его объятий, но всё же я встала и решительно направилась к набережной, пытаясь верно угадать направление. Льё следовал за мной, сначала чуть позади, а потом взяв за руку, — рядом. В какой-то момент мне показалось, что я не делаю различия между ним и Денебом. Сейчас не имело никакого значения, кто из них держит меня за руку, — важнее было то, что я не одна.

Мы петляли старыми улочками Будапешта, лавируя между прохожими, рассматривая дома и небольшие парки. Тёплый весенний ветер раздувал юбку, и мне нравилось представлять, что я на море. На Льё поглядывали женщины заинтересованными взглядами, наверняка считали его красавчиком и завидовали мне. Раньше я не обращала внимания на такие мелочи, потому что считала себя победительницей априори — могла моментально получить любого мужчину, которого захотела. Теперь же эти взгляды напоминали меня, когда я выходила на “охоту”.