Другие времена, другая жизнь

Так что внешне их отношения и впрямь напоминали те, что связывали Веландера и Эрикссона, но только внешне. Юханссон и Ярнебринг были истинными друзьями, старинными и близкими, и, если кого-то из них спрашивали, кто его лучший друг, сомнений ни у того ни у другого не возникало. И как часто бывает в таких случаях, они очень походили друг на друга во всем, что было действительно важно; а внешностью и характером различались, однако это было несущественно.

Их самой примечательной общей чертой было то, что и Юханссон, и Ярнебринг среди своих друзей и знакомых характеризовались как «настоящие полицейские». Кроме того, они были героями многочисленных полицейских баек разной степени достоверности и — в отличие от своих коллег из романов, которые общаются исключительно с интеллектуальными женщинами, слушают оперу и современный джаз, отдают предпочтение французской кухне, — любили обычных девушек, желательно тоже служащих в полиции, предпочитали танцевальную музыку и простую еду.

И при этом конечно же, конечно они были разными! Если бы кто-то спросил Ярнебринга, готов ли он закрыть грудью своего друга от предназначенной тому пули, он бы осклабился по-волчьи и сказал, что такая возможность практически исключена, потому что он выстрелит первым. Если тот же самый вопрос задали бы Юханссону, он бы уклончиво улыбнулся и сказал, что такие сантименты ему не по вкусу, а вот если Ярнебринг попросит взаймы денег на новую машину, он, ей-богу, даст.

Юханссон жил на Волльмар-Укскулльсгатан на Сёдермальме. Рядом с его домом друзья давно присмотрели отличный итальянский ресторан. Итальянцы готовили просто, без выпендрежа и очень вкусно. Когда Юханссон ужинал с Ярнебрингом, платил всегда он, причем не задумываясь. У Юханссона, в отличие от его лучшего друга, с деньгами было все в порядке. Он знал им цену, но для близких никогда не жалел. К тому же он любил поесть и выпить, особенно в компании Ярнебринга.

— Заказывай, что хочешь, Бу, — сказал Юханссон, передавая Ярнебрингу меню. — Сегодня за фиалки плачу я.

— Спасибо, патрон, — поблагодарил Ярнебринг. — В таком случае мне большую кружку пива и двойной виски, пока я размышляю, что бы поесть.

Все их встречи напоминали некий ритуал. Сначала обмен полицейскими новостями — сотрудники, уголовники, преступления. Закусив, они переходили к перемыванию косточек отсутствующих идиотов. На удивление часто эти идиоты служили в полиции, в прокуратуре — словом, в системе охраны правопорядка. И только в конце — под кофе с коньяком и десерт — речь заходила о личной жизни, старых приятелях, детях, ну и, как водится, о женщинах. Как о знакомых, так и о тех, кого они еще надеялись повстречать.

У Ярнебринга была в запасе важная новость, но он все равно не стал нарушать заведенной традиции. Еще дома он решил, что расскажет о своей предстоящей свадьбе за коньяком. Или, еще лучше, за грогом и обязательными ночными посиделками у Ларса Мартина на Волльмар-Укскулльсгатан. Так тому и быть, решил он.

Однако вышло все по-другому.

В последние годы служба Ларса Мартина носила несколько факультативный характер. Сначала он взял длительный отпуск для учебы в университете. С обычной для него добросовестностью защитив диплом, он вернулся в Центральное полицейское управление, где его сразу произвели в обер-интенданты. Начальство использовало его как запасной ресурс. После убийства премьер-министра, грянувшее за несколько лет до описываемых событий, в управлении началась кадровая чехарда, вся верхушка поменялась многократно, но Юханссона по причине его более или менее свободного положения она не коснулась, и на сегодня он был некой точкой опоры, символом стабильности в постоянно меняющемся и ненадежном полицейском мире.

Он постоянно получал разные назначения: то замещал какого-нибудь отправленного на пенсию шефа, то сидел в бесконечных проверочных комиссиях, то исполнял роль эксперта в Министерстве юстиции или стокгольмской мэрии. В общем, работы хватало. На данный момент он уже два месяца вел по заданию министра юстиции расследование, о котором Ярнебринг только слышал краем уха и, даже несмотря на четко работающую систему полицейских сплетен, не мог бы сказать, в чем оно заключается.

— Ну, расскажи, что там у вас делается, в коридорах власти? Или все наглухо засекречено? — спросил Ярнебринг после первой рюмки водки под запеченные анчоусы.

Наверное, селедки не было, подумал Ярнебринг. Впрочем, все равно чертовски вкусно.

— Ничего особо секретного нет, — ответствовал Юханссон. Он говорил на неторопливом, даже задумчивом норрландском диалекте. — Смотри телевизор и читай газеты. Хотя, конечно, мы живем в довольно неспокойное время.

Месяц назад внезапно поднялся «железный занавес» — с оглушительным грохотом, словно подброшенный гигантской пружиной. На всех телевизионных каналах одно и тоже: потоки беженцев из бывших советских стран-сателлитов, жители Восточного Берлина чуть не голыми руками ломают стену.

— Вот тебе и социалистический рай, — довольно усмехнулся Ярнебринг. — Подумать только, какое фиаско!