Другие времена

– Ну, теперь сам черт не придерется, – сказал директор.

– Не скажите, – вздохнула Зинаида Андреевна, – у нее глаз въедливый.

Затем директор и сестра-хозяйка прошли на кухню, внимательно просмотрели меню на сегодняшний день, дали наставления повару и официанткам. В столовой они выбрали самый удобный столик для Вербицкой. Директор приказал сторожу еще раз разгрести дорожку от корпуса к столовой, кладовщику зарезервировать лучшие финские сани.

К завтраку Вербицкая не приехала. Директор часто выходил на дорогу и всматривался вдаль, не появится ли черная театральная «Волга».

– Да не ждите вы ее в этакую рань, – хмурилась сестра-хозяйка. – Для нас с вами уже полный трудящий день, а она еще в постелях лежит. Прибудет к обеду, и то хорошо, а мы с вами обратно будем виноваты в ее настроениях.

– Ну, это вы слишком, Зинаида Андреевна, – возражал директор. – Час на час не приходится... И потом, знаете, диалектика, всякий человек меняется.

– Не верю я в ее перемены, – покачала головой Зинаида Андреевна. – Уж если качнет ее куда, так к худшему.

В то время как директор и сестра-хозяйка вели философский спор о природе человеческого характера, Нина Сергеевна ехала в дом отдыха «Средневолжский артист», но не на театральной «Волге», а на обыкновенном зеленоватом такси с шашечками.

Машину Артемий Павлович дать не мог.

– Извини, душенька, – застенчиво улыбнулся он. – Прилетели начальники из Москвы. Хочешь не хочешь, нужно встречать. Ты не обижайся.

– Что ты, Артюша, – ласково погладила Нина Сергеевна мужа по вздыбленным черно-белым волосам, – зачем мне ваш дилижанс! На такси даже интересней, у шоферов самый разнообразный репертуар, а ваш Еремеич только и рассказывает старые театральные сплетни.

Ехала Нина Сергеевна по нижней дороге, вдоль озера. Путь был длиннее, извилистей, чем по широкому верхнему шоссе, зато гораздо красивее. Зимой на озере бушевала буря, она взломала лед, вынесла его к берегу и образовала ледяные сооружения, похожие на развалины старинных крепостей.

Был март. Звенела капель. С елей и сосен падали на землю нашлепки снега. Ледяные крепости оседали, но все еще были красивы призрачной голубизной.

Нина Сергеевна несколько раз просила шофера остановиться, выходила на дорогу, пытаясь взобраться на хрустальные стены. Шофер, молодой, веселый, помогал ей совершать этот нелегкий путь и так же, как она, восторженно вглядывался в белую, искрящуюся даль озера.

– Красота! – говорил он. – Красотища этакая!

– Красотища этакая! – повторяла за ним Вербицкая так, будто в запасе у нее не было других слов.

Вдыхая пряный мартовский воздух, подставляя свое бледное городское лицо мартовскому солнцу, расстегнув дубленку, чтобы шея была открыта ветру, она чувствовала себя счастливой, как в ранней молодости.

Потом она садилась в машину и, шутливо подражая нынешней молодежи, говорила: «Поехали, шеф!» И при этом крепко держала чемодан, в котором лежали все необходимые вещи и толстая серая тетрадь с пьесой «На дальнем берегу», которую ей дал Артемий Павлович.

– Прочти, пожалуйста, – сказал Вербицкий, – только не спеши. Мне кажется, там для тебя есть хорошая роль.

Роль!.. Нина Сергеевна сначала даже не поверила мужу. Неужели опять, как было когда-то? Роль!.. Нет, конечно, она не будет читать пьесу в городе, где за окнами ревут тяжелые грузовики, разрывается от звонков телефон, все время приходят какие-то ненужные люди, донимая своей пустой болтовней.

Там, в «Средневолжском артисте», отрешенная от привычной жизни, даже от Артемия Павловича, о котором она должна заботиться, там, в тишине и покое, будет читать Нина Сергеевна пьесу, которая может стать ее судьбой.

– Быстрей, милый, – сказала она низким красивым голосом, – быстрей, если можно.

– Выжмем! – пообещал шофер.

И машина помчалась с такой скоростью, с какой не положено ездить по обледенелым дорогам.

– Вот, пожалуйста, благодарю вас, – сказала Нина Сергеевна, рассчитываясь с шофером.

– Вещички не поднести?

– Не нужно, – отказалась Вербицкая.

– Смотрите, – предупредил шофер, – скользко, еще упадете.

– Удержусь, – засмеялась Вербицкая и легкой походкой пошла к жилому корпусу.

На дорожке ей повстречалась шумная компания девочек и мальчиков в разноцветных спортивных костюмах. Впереди, слегка приплясывая, шла высокая девочка лет пятнадцати, с веселым, смелым лицом и густой шапкой рыжих волос, какие были у Вербицкой в молодости.

– Здравствуйте, Нина Сергеевна, – сказала девочка, и другие ребята тоже закивали головами.

«Кто она такая, эта симпатичная девочка? – подумала Вербицкая. – Где я ее видела? – И только вступила в вестибюль, вспомнила: – – Да это же Лида, дочь нашего гримера Савельева, которого Артемий Павлович называет «незаменимым среди незаменимых».

В вестибюле Вербицкую встретила сестра-хозяйка, строгая, подтянутая, как старший помощник на корабле.

– Добрый день, Нина Сергеевна, – с достоинством поклонилась она. – Как доехали?

– Прекрасно, Зинаида Андреевна, – назвала Вербицкая сестру-хозяйку по имени-отчеству, чего никогда не бывало, и протянула ей свою узкую, в кольцах руку.