Другие Звезды (СИ)

— Не густо, — признал я, заканчивая с чаем. — Ох, хорошо-то как! Далеко нашим поварам до этой машины!

— Ты даже не представляешь себе, Саня, насколько, — вновь с очень загадочным видом пустился в туманные намёки Олег, — даже не представляешь!

— Задолбал, — честно предупредил его я, — есть что сказать, говори, а нет — туману не напускай. И это, покажи, где тут по нужде ходят.

И Олег поднялся с места, чтобы показать мне сначала это, а потом и всё остальное. Отхожее место тут было оборудовано не в пример реанимационной у Анастасии, там можно было не только малую или большую нужду справить со всеми удобствами, но и, наверное, даже великую, государственную, хоть я и не представляю, как это сделать. Олег, кстати, подошёл к делу капитально, там у самых важных кнопочек и рычагов висели листки бумаги с подсказками, на всякий случай, если вдруг сам забудет.

А потом мы ходили по этой огромной квартире, и я учился в ней жить правильно. У кровати, например, можно было выбирать степень жесткости да подогрев с охлаждением и вентиляцией свежим воздухом, она могла укачивать и массировать, убаюкивать и будить, одновременно не давая храпеть или задыхаться во сне. Олег признался, что никогда, даже в детстве, так не спал.

Потом было много чего, тренажёры там, душ с ванной, парная с мокрым и сухим паром, всякие самостоятельные приспособления для уборки, но больше всего времени мы потратили у поварской машины, и вот уж там Олег разошёлся вовсю. Оказывается, в ней уже были тысячи готовых рецептов, просто ему было скучно жрать готовое, и он очень обрадовался, когда ему показали возможность готовить самому. А то ведь и борщ был моему стрелку немного не тот, постный какой-то, неправильный, и мороженое не то, и плов, и всё остальное тоже, вот и баловался поначалу, добивался правильного вкуса, а потом увлёкся.

И оказалось, что люди эти, кем бы они ни были, питались, конечно, хорошо, но пресновато как-то и довольно однобоко, слишком правильно. Не было у них многих специй — так Олег их ввёл в оборот, хоть и пришлось много мучиться, добиваясь правильного вкуса, ведь какой же плов без зиры, а суп харчо без кинзы? Не было многих фруктов, овощей и ягод, особенно скоропортящихся, не было множества соусов, не было той самой изюминки, всё было просто и питательно, не больше, но и не меньше. Вот мой стрелок и разошёлся вовсю, исправляя, дополняя и вводя новое в местное меню.

— Так, давай я нам чаю сварганю, — Олег принялся колдовать с этой машиной, и я уже понимал, что он делает, — самое время, стемнело. Пиццу возьмём для комплекта, пиццеллу, канноле, макарон, ну и хватит, наверное. И ты не улыбайся, привык у себя там в училище макароны с укропом жрать, а это печенье такое, вкусное очень, понял? А если понял, то и приучайся к правильной пище.

Я хотел было попросить у него бутербродов с красной рыбой, но после этих слов не стал, прицепится же, начнёт язвить и ехидничать, ну его.

— И ты давай, дуй на свежий воздух, — Олег сложил всё на поднос, не дав мне в руки хоть что-нибудь, — как двери открывать, знаешь уже. Посмотрим на твою физию.

Я пожал плечами и направился к окну во всю стену, за которым был бассейн с лесом из одних берёз и всё остальное. Сдвинул влево огромную стеклянную панель, что заменяла тут собой дверь, смело вышел на свежий воздух, с удовольствием вдохнув его полной грудью, потом перевёл глаза вверх и застыл на месте, ошалев до невозможности. Если бы у меня в руках в этот момент было хоть что-нибудь, уронил бы точно.

Над моей головой, в безоблачном, ясном и тёмном небе, висела, повернувшись ко мне чуть боком, яркая, не хуже пяти Лун, огромная и чёткая спиральная галактика со множеством рукавов. Занимала она примерно две трети небосвода, это с учётом закрытого сейчас лесом и домом горизонта, и я просто залип, рассматривая её во все глаза.

— Ну что? — голос Олега, вырвавший меня из созерцательного ступора, был полон непередаваемого, сочувственного ехидства, — может, скажешь теперь, что мы с тобой в Аргентине какой-нибудь? Ну так давай, Южный Крест поищи, чего нет-то! А вообще меня в первый раз так же накрыло, только отвлечь было некому, долго стоял. Так что инопланетяне это, Саня, инопланетяне! Ну, некому же больше!

Я на негнущихся ногах подошёл к лёгкому деревянному шезлонгу и уселся на него, как на тюремные нары, ссутулившись и опустив голову вниз, смотреть вверх сил не было, накрыло меня не по-детски. До этого-то всё разговоры были, до этого я всё в глубине души цеплялся за то, что ничего такого глобального с нами не произошло, обычная же, хоть и жутко секретная больница, обычные, хоть и не похожие на нас люди, но то, что я увидел сейчас, просто раздавило меня, размазало по этому шезлонгу своей убедительной безусловностью.

— Чайку, Саня, чайку хлебни, — засуетился рядом со мной Олег, — глядишь, и отпустит! Держи, держи кружечку-то, ну!