Другими глазами

– Дом, а ты, ты-богатый? – после долгого молчания спросил зайчик. Дом снова громко засмеялся. Лучисто и звонко, как смеются мальчишки после обидной и колкой фразы, которая показалась им особенно остроумной.

– А по мне не видно? Разве я похож на тебя или на служанок, чтобы быть бедняком? У меня богатый, очень богатый внутренний мир. Мои стены покрашены самой дорогой краской, потолок украшен лучшим художником страны, мебель изготовлена из самого дорогого дерева и кожи, а пол – величайшее достижение человеческого ума.

И долгие часы дом рассказывал про внутреннее убранство комнат, про стулья, столы, ткани и доски, картины, узоры, драпировки и даже про людей. В самом конце, пока Нина выносила мусор, дом рассказал мне, как прекрасно его украшают люди. Рассказал, что эта семья – его величайшая гордость и главная ценность.

Я очень обрадовался, когда мы покинули этот дом. От его монологов болела голова, хотелось тишины и разговоров о чем-то кроме внутреннего мира. Скоро, после выхода из богатого дома мы оказались в парке. Весной он был особенно красив. Воздух, наполненный свежестью и чистотой, окружал с ног до головы, а порывы ветра приятно колыхали мою шерстку и волосы Нины. Она держала меня за руку, идя по пустым тропинкам парка, иногда рассказывая про окружающую нас природу.

Мы медленно шли, редко оказываясь на центральной дорожке, но, как ни странно, именно во время прогулки по ней нам попалась старушка, сидящая возле нескольких букетов цветов. Я сразу заметил, что вокруг нее, на земле и в листве деревьев находилось множество белых ягод, а сама старуха шептала что-то себе под нос. Она спрашивала, отвечала и снова спрашивала что-то у деревьев. Те с огромно радостью отвечали ей, шелестя листьями и немного покачивая ветками. Женщина слышала деревья, понимала их язык и с радостью рассказывала им обо всем.

Пока мы шли рядом, Нина замедлила шаг и прислушалась. Ей тоже было очень интересно и немного жалко старушку. Посадив меня на траву, девочка начала рыться в карманах, пытаясь найти деньги, я в это время поздоровался со старушкой:

– Доброго вам дня – достаточно громко сказал зайчик.

– Ой – вздрогнула бабушка и деревья вокруг грозно зашелестели – Кто же ты, загадочный незнакомец?

– Я друг девочки, которая стоит недалеко от вас. Тот белый зайчик, сидящий в зеленеющей траве, опираясь на дерево. – А вы – зайчик удивился – вы меня слышите?

Старая женщина тихо посмеялась. Прохожие испуганно посмотрели на нее и, прижав детей поближе к себе, ускорили шаг. – Да, малыш, я слышу тебя вполне отчетливо. Как поживаешь? Чем увлекаешься? – женщина подняла глаза, и я отчетливо увидел в них отражение себя. Она видела мир не так, как моя подруга или все проходившие люди, она слышала все в мире потому, что умела слушать. А это очень редкий дар.

– Я, я не знаю чем увлекаюсь и как поживаю. Я везде хожу с Ниной, разговариваю с ней и домами, которым она помогает. Единственное, в чем я уверен, так это то, что я счастлив с ней. – зайчик хотел продолжить разговор, но его подруга уже нашла деньги и оставив их женщине, пошла дальше по парку.

Зайчик понял, что старая женщина была особенной. И очень сильно хотел бы побольше узнать про нее, но Нина, все также держа его за лапу, минула железные ворота и вновь оказалась на улице. Мы шли мимо деревянного дома с треугольной крышей, который влюбленно рассказывал милый стих дому-даме рядом, шли мимо маленьких сараев и собачьих будок.

Вскоре Нина и я попали на улицу, где все дома были одинаковы. Стоял ужасный шум. Дома спорили между собой, постоянно крича друг на друга. Выстроены они были из серых бетонных блоков, а украшены серыми досками. Головы их покрывала серая крыша, а у порога стоял белый почтовый ящик. Деревьев на улице совсем не было, только идеально зеленая трава разбавляла серую палитру домов.

К несчастью, дом в который мы шли, находился в самом центре улицы и громче всех кричал о своей уникальности. Его доски постоянно скрипели, дверцы на окнах то открывались, то закрывались, издавая громкий хлопок. Нина подошла к дому и, остановившись у двери, тяжело вздохнула.

Жители улицы резко замолчали и с интересом смотрели на Нину, а дом, в который мы направлялись, резко вздрогнул и выпрямился, как большой знаменитый дом, но выглядел он как-то наигранно и совершенно непривлекательно.

Нина еще раз вздохнула и поднялась на крыльцо. Ей открыла средних лет женщина в просторном платье и маленьким ребенком на руках. Она тоже выглядела уставшей. Мы поздоровались и подруга, оставив меня в гостиной, пошла выполнять свою работу. Нина никогда не брала меня туда, где проводила уборку. Кажется, она так делала только потому, что не хотела, чтобы я видел то, как ей приходится страдать. Это очень мужественно с ее стороны, потому что она не любила жалости к себе и стойко справлялась со всеми трудными и противными пятнами.