Многое в поисках места становления человека базировалось именно на психологическом факторе, на некоторых малообъяснимых допущениях и ощущениях, а не на научном расчете. Например, сам Дарвин в «Происхождении человека» сразу же задает вопрос о том, где мог возникнуть человек. Его рассуждения на первый взгляд наполнены строгой логикой и спокойными, неторопливыми выводами: «Это не Австралия, и это не океанический остров, как мы можем заключить из закона географического распространения. В каждом большом регионе мира ныне живущие млекопитающие самым тесным образом связаны с вымершими видами того же самого региона. А поэтому вполне вероятно, что именно Африка была первоначально населена вымершими высшими обезьянами, непосредственно соотносящимися с гориллами и шимпанзе. А поскольку два этих вида являются ближайшими родственниками человека, становится более чем вероятным, что наши ранние предки жили именно на африканском континенте, нежели в каких-то других местах».
Здесь все на первый взгляд последовательно и логично. Но, как всегда, возникает слишком много «но»…
А почему же сразу возникает утверждение, что человек мог произойти именно в одном месте? Это не объясняется ни последующими находками самых разных видов людей в разных концах земного шара, ни даже обычной логикой. Это все равно что рассуждать о «едином центре зарождения амеб на земле» или «единой географической колыбели всех млекопитающих». Безусловно, могли быть какие-то строго локализованные центры, но отнюдь не один.
К тому же – почему Африка? По Дарвину, лишь потому, что там обитают высшие обезьяны, которых он считал ближайшими родственниками человека. Но это оказывается верным, если только допустить не только сам факт эволюции, но и дальнейшей миграции человека на земле. Вообще на теорию миграции, в процессе которой человек занял почти всю землю, возлагались очень большие надежды. Это увязывало бы факт наличия единого центра (и, как следствие, единства всех людей) с повсеместным расселением человека. Например, в этом случае находки древнейших видов людей в Индонезии могут быть объяснены тем, что миллионы лет назад ранние Homo пересекли каким-то мистическим образом тысячи километров, отделяющих Африку от Явы, и расселились на местных островах. Столь же мистическим образом они не оставили никаких следов своей миграции на том пути, который проходили.
Вот, например, какая ситуация сложилась с находками Человека прямоходящего. Первоначально считалось, что его единственным представителем является яванский питекантроп. Уже потом были обнаружены останки Человека прямоходящего на самых разных континентах, и это превратилось в настоящую головоломку, которую невозможно было сразу сложить, если исходить из того, что один вид порождал другой. Сама посылка оказывалась неправильной, и, как следствие, получался ошибочный результат. В действительности же параллельно друг другу в разных концах мира, на больших расстояниях друг от друга развивались в одном направлении практически одинаковые виды, причем явной связи между ними не прослеживалось. Раньше, до этих открытий, казалось все проще: ученые рисовали стройные схемы миграции, где стрелками было показано, как человек, выйдя из Африки, расселился по всему миру. Как предполагалось, в процессе своей миграции он эволюционировал, совершенствовался, его сознание становилось все гибче, рука – более умелой. Но все это были лишь предположения, поскольку необходимо каким-то образом связать воедино все эти разрозненные останки людей, в том числе и Человека прямоходящего. Так были ли они связаны между собой в реальности? Либо мы имеем дело с великими путешественниками, заселившими весь мир из одного центра, либо с относительно оседлыми существами, которые независимо друг от друга и почти одновременно развивались на замкнутых территориях?