Другое детство

Через некоторое время дверь открылась и уже по тому, как она открылась: быстро, рывком, будто кто-то держал её с этой стороны и вдруг отпустил, я догадался о результатах анализов. Диана с трудом сдерживала улыбку и на мой вопрос «ну как?», заданный больше для вежливости, сделала большие глаза: «Ну не здесь же!»

Артур в школу так и не пришёл. Ни на следующий день, ни через день.

Сначала я ждал его: надо же было сообщить ему хорошие новости. Каждый раз, когда после начала урока открывалась дверь и опоздавший ученик осторожно протискивался в класс, я поднимал голову или оборачивался с надеждой увидеть своего друга. И на переменах я невольно занимал такую позицию, с которой просматривался коридор или выход на лестницу. Но Артур не появлялся. Я позвонил ему однажды вечером, но его мама крайне нелюбезно ответила, что Артура нет и неизвестно, когда будет. По её раздражённому голосу я не смог разобрать, то ли ей неприятно лгать, когда Артур на самом деле дома, то ли он действительно пропал, и она злится на него. Наконец, я решил, что мне абсолютно безразличны как его отсутствие, так и присутствие.

Моя жизнь без него не сильно менялась. Те же уроки, контрольные, домашние задания. Никто не делил со мной парту, так у меня снова стало много места. И не с кем было прогуливать уроки. Ну, это тоже к лучшему: в конце концов, хотя бы иногда надо ходить на физру, чтобы не получить пару в четверти. Всё равно в последнее время Артур проводил больше времени со своими подругами, чем со мной, так что эта потеря не была такой уж ощутимой. К тому же я не был уверен, как мы будем общаться после всего, что произошло. Может, Артур решит и вовсе со мной не разговаривать и будет демонстративно сидеть за другой партой. Придётся ходить в школу и «не замечать» своего бывшего друга. Или, может, он станет издеваться надо мной, отпускать в мой адрес обидные шутки? Или, что ещё хуже, смотреть на меня осуждающим взглядом, который предназначался у него для предателей и неверных друзей. Я был уверен, что такой взгляд у него есть в запасе. Лучше уж чтобы вовсе не было никакого Артура, чем Артур обвиняющий. Теперь я специально выбирал на переменах незаметные уголки и усилием воли заставлял себя не смотреть на опоздавших.

Ещё одно известие, которое можно было бы считать пренеприятнейшим, если бы не вся эта интрига, ждало меня на очередной репетиции «Ревизора».

Никто уже и не надеялся увидеть Артура (впрочем, без него постановка ничего не теряла), но на эту репетицию не пришла уже сама Вера. Сначала мы долго сидели всем классом в актовом зале. Кто-то шутил, что она сбежала от такой бесталанной труппы, другие высказывали самые разные предположения — от возможной болезни до отмены всего мероприятия, но при всех раскладах было странно, что нас никто не предупредил. Могла же она позвонить старосте в крайнем случае. И только я мучился тревожным предчувствием, предполагая, что лишь мне известна истинная причина её отсутствия. Наконец, решили отправить гонца к завучам, чтобы понять, ждать нам дальше или расходиться по домам. Гонец вернулся с учительницей математики, Анной Андреевной, она никогда не вела у нас уроки, но пару раз замещала математичку.

Анна Андреевна была маленькой суетливой женщиной, которая всё делала очень быстро: ходила, говорила, писала на доске. Её быстрота вместе с мелкими тонкими чертами лица делали её похожей на белку в колесе. Вот и теперь она вбежала, немного запыхавшись, в актовый зал, посмотрела на нас и зачастила:

— Ребятки, здравствуйте, — другой её особенностью была привычка использовать уменьшительно-ласкательные обороты, — Веры Сергеевны сегодня не будет. То есть, понимаете, её не только сегодня не будет, но и вообще не будет. Так получилось, что её… перевели в другую школу, и она ни дня, ну ни денёчка не могла задержаться у нас. Вот. Но всё, что вы делали и готовили для конкурса самодеятельности, — это всё никуда не денется, потому что фестиваль никто не отменял. Меня Настасья Александровна (директор школы) попросила заняться вами, пока к нам не придёт новая учительница по музыке, тем более что времени до выступления нисколечко не осталось. Вот. Я просто не знала, что у вас, то есть у нас, сегодня репетиция, и поэтому не пришла вовремя. Но раз уж мы все здесь, предлагаю начать, — последние слова она произнесла радостно и бодро.

Ответом на её речь была гробовая тишина, участники первого акта стали молча и нехотя подниматься на сцену.

Репетиция не клеилась. Анна Андреевна делала всё, чтобы быстро вникнуть в суть происходящего, и мы как будто даже старались помочь ей. Но всё, что могло сорваться или получиться плохо, срывалось и получалось плохо.