Другое лицо

Они расположились на утопающей в солнечном свете просторной кухне, где Ханна уже приготовила каждой из них по порции смузи с авокадо, тарелке брокколи и чиа-пудингу. И Ханна, и Габриэла были вегетарианками и очень тщательно относились к подбору продуктов. Сама Карин не понимала, как можно питаться подобным, у нее всегда возникали проблемы с пищеварением после миндального масла, сиропа из листьев агавы и странного бобового рагу, которыми ее потчевала дочь, но она ела все безропотно.

«В крайнем случае я ведь смогу позволить себе нормальную человеческую пищу позднее», – подумала она, жуя вареную брокколи.

– Как у тебя дела? – спросила Ханна.

– Все нормально, спасибо, – ответила Карин. – Что тебя интересует? Работа или личная жизнь?

– И то, и другое, – улыбнулась Ханна и полила свою брокколи заправкой из лесного ореха. – По Висбю снова бродит убийца?

– Похоже на то.

– Я читала о бедном Хенрике Дальмане, – продолжила Ханна. – Подумать только, эти люди считают себя недосягаемыми…

– Что ты имеешь в виду? – уточнила Карин.

– Но ведь все так и есть. Если верить газетам, речь идет о сексуальном убийстве. Обаятельный отец троих детей в семейном деревенском доме вместе с каким-то сумасшедшим. Изощренные сексуальные игры в супружеской постели на фоне семейной идиллии. Черт побери. Я так рада, что у меня нет необходимости в мужчинах. На мой взгляд, у большинства из них проблемы с головой. И они еще считают себя властителями мира. Верят, что могут заниматься всяким непотребством и им все сойдет с рук.

«Взгляд Ханны на мужчин, мягко говоря, жестковат», – подумала Ханна. И в этот момент она как живого увидела перед собой Андерса. Нет, он был не из таких. Совсем из другого теста. Внимательный, деликатный и при этом сильный и надежный. У нее дрожь пробежала по телу, когда она представила его теплые ладони на своей коже.

– Действительно, многие мужчины ужасно самодовольны, – согласилась Карин.

– А как у тебя дела с твоим парнем?

Карин показалось забавным то, как Ханна назвала Андерса. При всех его достоинствах молодостью он точно не отличался.

– Я очень люблю его, – сказала она. – Но это не так легко. Он старше меня, и мы как бы топчемся на месте в наших отношениях, хотя им далеко не один день. У меня такое ощущение, словно он не спешит что-то менять. Пожалуй, неосознанно… По его словам, он тоже любит меня, но не проявляет инициативы, чтобы мы съехались.

– А ты сама этого хочешь?

– Да, хочу.

Странно, как легко ей было разговаривать с Ханной. Карин имела не так много подруг, и дочь стала для нее одной из них и одновременно частью ее семьи. С Ханной она чувствовала себя настолько непринужденно, что спокойно обсуждала с ней вещи, о каких даже вряд ли заикнулась бы в разговорах с другими.

– Как вкусно было, кстати, – похвалила она завтрак.

– Забавно, что тебе понравилось, – улыбнулась Ханна так, что открылась милая щелка между ее передними зубами.

– Хватит уже говорить только обо мне, – продолжила Карин и запила еду лимонной водой, которую Ханна налила ей из синего стеклянного кувшина. – Как у тебя с Габриэлой?

– Все нормально, – сказала Ханна. – Но у нас очень много дел, и мы едва успеваем общаться. Скоро я уезжаю в Мозамбик, и мы не увидимся целых шесть недель. Но, пожалуй, у таких пауз есть свои плюсы. Не успеваешь по-настоящему устать друг от друга…

У Карин возникло ощущение, что дочь не совсем искренна относительно их отношений.

– Я порой бываю невыносимой, – призналась Ханна неожиданно.

Карин внимательно изучала лицо дочери и ждала продолжения.

Но та, казалось, пожалела о своих словах. Она покачала головой как бы в знак недовольства собой.

– В любом случае поехать в Африку здорово, – сказала она. – Я жду этого с нетерпением. Мы будем строить новый центр реабилитации женщин, ставших жертвами насилия. Это по-настоящему необходимо. Я так рада, что мне представилась возможность помочь.

Ханна улыбнулась, и Карин нежно коснулась ее руки.

– Я горжусь тобой, – сказала она с теплотой в голосе.

– Спасибо, мама, – ответила Ханна, и Карин не смогла сдержаться и заплакала.

Ханна мгновенно поднялась со стула, обошла стол и заключила мать в объятия.

– Успокойся, успокойся, – утешала она Карин, гладя по голове.

– Извини, – сказала Карин дрожащим голосом и попыталась взять себя в руки. – Столько всего навалилось в последнее время. Я чувствую себя такой неуверенной, так неспокойно на душе.

– Почему? Что-то не так с Андерсом?

– Да, он такой странный в последнее время. Рассеянный, словно решил пойти на попятную в наших отношениях.

– Наверняка нет, – заверила Ханна излишне оптимистично. – Подумай о том, что последние годы принесли ему массу потрясений. Развод, дети уехали с острова, несчастный случай со смертельным исходом на Гран-Канариа, в чем он винит себя, его самого пытались убить… Много всего случилось. Нет ничего странного в том, что он не в состоянии на сто процентов отдаться личным отношениям.

Карин вытерла слезы и подняла глаза на дочь. Редко та смотрела на вещи с такой точки зрения, потому что сама ненавидела мужчин.