Другое Место. Рассказы

— Тогда я это и увидел, — сказал мистер Стренберри. — Какое-то волнение в воздухе… меньше чем в пятидесяти ярдах от того места, где я лежал. Сначала я не обратил на это внимания, потому что в жаркие дни такое бывает, что-то вроде марева. Мне сложно описать это как следует, чтобы вы могли себе представить. Но через две-три минуты оно стало обретать вполне заметные очертания. Словно тонкий столб вращался в воздухе. Вроде водяного смерча, но только из воздуха, понимаете? И в середке смерча темнело что-то плотное. Помню, я подумал, может, метеор? Встал, осторожно подошел поближе. Столб вращался сам по себе, ни на что не влияя, представляете? Не было ни ветра, ничего такого. Все было тихо и спокойно, как до его появления. Однако же очертания этого столба вроде бы стали еще более четкими, а почему — не могу объяснить. Но он вырисовывался вполне явственно — как один кусок стекла на фоне другого. С той разницей, что в границах этого второго стекла все двигалось — очень быстро, словно работал какой-то механизм, какой-то невероятный двигатель с невероятной скоростью. А темный предмет в середине словно сгущался, делаясь все плотнее. Я подошел еще ближе. И тут движение внутри столба — он был вроде стеклянной колонны, хотя это очень приблизительное сравнение — прекратилось, но с наружной стороны он продолжал, содрогаясь, вращаться. Теперь я отчетливо разглядел темный предмет в середине. Это был человек — но не совсем обычный.

Мистер Стренберри закрыл глаза, прижал к ним ладони и, опершись на локти, нагнулся вперед. В наступившей тишине я услышал, как в большом зале весело хохотали двое парней, что-то орали друг другу насчет поросят, которые только что родились.

— Этот человек был очень светлого, зеленовато-синего цвета, ровной окраски, — продолжал мистер Стренберри. — На нем не было никакой одежды, но кожа у него, видимо, была очень прочной. И слегка светилась. Волос не было вообще — нигде, и не то чтобы он их сбрил, а будто бы они никогда и не росли. Он был больше меня, больше вас, но не гигант. Я бы сказал, что он походил на боксера сверхтяжелого веса, и телосложением, и ростом — всем, кроме головы. Голова у него была огромная — совсем лысая, похожая на яйцо, — а лицо удивительное. Я вижу его и сейчас. Оно было плоское, как у некоторых египетских статуй в Британском музее, но сразу же поражали его глаза. Это были скорее глаза красивой женщины, чем мужчины, — очень большие и такие, знаете, нежные, но только больше и нежнее, чем у любой женщины, и совершенно необыкновенного темно-лилового цвета. Очень умные глаза, я сразу это понял. И еще я понял, что этот человек настолько же выше меня, насколько я — выше готтентота. Да-да, и это я не после уже сообразил, что то существо стоит на неизмеримо более высокой ступени развития, я ощутил это мгновенно, без малейших сомнений. Этот зеленовато-синий человек знал столько разных вещей, миллион, о которых мы даже пока еще не догадываемся. Вот что я прочел в его лиловых глазах. Короче, он уставился на меня, а я — на него.

— Продолжайте, — сказал я, так как мистер Стренберри молча смотрел на меня.