Другое настоящее

В гараже уже тусуются Джон и девчонка, которая в первый день моего появления в колледже возвращала ему «Дом, в котором». Юля. Она собирается прийти на мою распродажу. Сидя на узком диванчике, они передают друг другу бутылку вина. Ее нога закинута на его бедра. Обмениваются впечатлениями о прочитанном, думаю я, бросая в угол рюкзак. Стоит мне войти, оба сворачивают свой книжный клуб и ретируются на улицу. Напрасно он думает, что таким образом сможет меня наказать. Я не сделала ничего, за что должна почувствовать себя виноватой, и уж тем более не собираюсь подчиняться их дурацким правилам. Слава транквилизаторам – в голове легко и прохладно. Огорчает одно: уборки здесь немеряно, ума не приложу, как справлюсь с ней в одиночку.

Перво-наперво я натягиваю резиновые перчатки и осматриваюсь. Выволакиваю из угла за диваном картонные коробки с хламом – железки непонятного назначения, похоже, автозапчасти, пустые пятилитровые банки, съежившиеся от сырости журналы. За ними в пыли и паутине стоит серебристый бумбокс «Panasonic». Воу! Я обмахиваю его тряпкой, открываю кассетную деку – пусто. Зато в отсеке для CD обнаруживается самый настоящий компакт-диск. «Алиса – 20.12». Я вытираю его о джинсы и кладу обратно. Чтобы дотянуться до розетки, приходится встать на колени – за этим занятием меня и застает вернувшийся Джон. Дело сделано – лампа на бумбоксе загорается, значит, исправен. Чрезвычайно довольная собой, я поднимаюсь и вешаю на запястье пластиковое ведро.

– Я видела колонку по пути сюда. Не знаешь, там есть вода?

Джон игнорирует вопрос. Заваливается на диван прямо в грязнющих ботинках, с которых капает черная вода, и утыкается в телефон, король чертов. Фанерный щит над его головой ужасен, да и мечи никудышные.

– Я сниму эти штуки, ладно?

Чтобы дотянуться, мне приходится снять обувь и встать на подлокотник. Джон нарочно занимает еще больше места и лежит как влитой. В отместку на его волосы и куртку опускаются растревоженные хлопья пыли.

– Со стенами тоже что-то нужно сделать. Перекрасить их, что ли? В белый. Нет, в черный.

Так и не добившись от него ни слова, я легко с этим смиряюсь и иду за водой. Колонка оказывается рабочей – после того, как я наполняю ведро, к ней подходит пожилая женщина с двумя пластиковыми бутылками. Расплескивая воду, я пру ведро обратно в гараж. К счастью, Джона там уже нет.

– Ну что, повеселимся?

Бумбокс выдает мощные гитарные аккорды второго трека. Я не знаю слов, а то начала бы подпевать во весь голос. Мне вдруг становится легко – настолько, что я нараспашку открываю дверь, и ветер мгновенно выдувает изнутри затхлую табачную вонь. Пустые бутылки из-под водки и вина отправляются в коробки, и вместе с ними – на свалку. Спина становится мокрой от пота, но сбавлять темп не хочется. Я сбрасываю куртку и хватаюсь за швабру.

– А ты танцуй, танцу-уй, – тяну я, размазывая по полу грязь, – на перекрестке дожде-ей!

– Круто тут у тебя!

За порогом мнется модильянинская Стася. Войти не решается – боится наследить.

– Шейк-шейк! – выкрикиваю я в рукоятку швабры, как в микрофон, и убавляю громкость музыки, а затем машу Стасе рукой, чтоб заходила.

– Джона нет?

– Не-а. – Пользуясь вынужденной передышкой, я делаю глоток индиан-тоника из заранее купленной огромной бутылки. Завтра нужно будет притащить что-нибудь пожевать. – Ушел куда-то.

– Может, тебе помочь?

По глазам вижу – надеется, что откажусь. Как бы не так.

– Второй швабры у меня нет, но в пакете полироль и куча тряпок – нужно протереть пыль, а потом освободим стены. Кресло хорошо бы передвинуть ко входу, и все-все завернуть в пленку.

– Зачем? – спрашивает она скучным голосом.

– Чтобы можно было красить, разумеется. Но пока что – пыль.

Некоторое время мы работаем молча, каждая в своем углу. «Алиса» чуть слышно шепчет нам из угла.

– Майя, – подает голос Стася. – Ты реально ездила с Прелей в Москву?

– Да что ж такое, – усмехаюсь я, отжимая тряпку. – Мы ездили ко мне домой. Нужно было забрать кое-какие вещи для распродажи. Все.

– А Преля тебе на фига?

– Потому что он никогда там не был. Это просто поездка, почему меня все о ней спрашивают?

– И я не была, – почти шепчет она, – и что, ты за меня тоже отбашляешь?

Я опираюсь на швабру и долго смотрю на Стасю, прикидывая, действительно ли она настолько тупа, как хочет казаться, или все понимает, но сказать не может.

– Если Джон заставит тебя целовать мои ноги, то да, я обеспечу тебе прогулку по Царицынскому парку.

Иронии она явно не считывает и, судя по изменившемуся выражению лица, готова швырнуть в меня грязной тряпкой.

– А Илья это сделал, – поясняю я как можно мягче. – Он настолько боится Джона, что вылизывал мне ботинки. Вот эти самые. И я чувствую себя несколько виноватой. Логично. Или нет?

– Не знала про ботинки, – бормочет Стася и возвращается к полировке шкафа, убитого настолько, что его не спасла бы и ванна из полироли. – Теперь он пиздит, что той ночью тебя распечатал.

– Распеч… Ага. Ни много, ни мало. Я что, похожа на человека, который никогда не был в отношениях?