Другое племя

– А что если он жив? – выпалила Милдрет, устав от бесконечных обвинений в свой адрес. – Что если прямо сейчас тот, кто превратил вашу дочь в калеку, выбирает себе новую жертву?

– Это невозможно.

– Почему? – Милдрет заставляла себя замолчать, но за последние недели негатива накопилось слишком много. – Не стоит считать себя особенным, шериф! Вы не единственный в этом списке. И поверьте мне, быть прикованным к инвалидному креслу намного лучше, чем лежать в земле!

46

Милдрет так и не получила благословление шерифа на свидание с его дочерью. Снова нужно было врать и притворяться. Впрочем, как и всегда. Остановившись возле пары прохожих, Милдрет узнала, где живет шериф. Прокатилась по городу, делая незначительные для статьи заметки о жизни местных жителей, и подъехала к старому дому. Темно-зеленая краска на деревянных стенах давно начала слезать. Ступени рассохлись. Белая дверь почернела от тысяч прикосновений за свою долгую жизнь. Забор покосился. Но газон перед домом пострижен, а в клумбах цветут белые розы, неестественные в своей нежности для этого места, где время, казалось, остановилось. Милдрет выключила диктофон и перешла через дорогу. Старая лестница устало скрипнула. Милдрет постучала в дверь. В глубине дома что-то загудело.

– Открыто! – услышала Милдрет женский голос, достала записную книжку и проверила имя, сравнивая с тем, что вертелось в голове. – Открыто! – снова услышала она женский голос. – Можете входить!

– Тесс? – Милдрет осторожно толкнула дверь и перешагнула через порог. Дочь шерифа сидела в кресле-каталке наверху лестницы и тщетно пыталась прицепить трос лебедки, чтобы спуститься.

– Никак не могу привыкнуть, – сказала Тесс, смутившись своей неловкости.

– Могу помочь, – дружелюбно предложила Милдрет.

– Лучше уж поднимайтесь, раз вошли, – сказала Тесс, награждая лебедку недовольным взглядом.

Ступени снова скрипнули. Мягкий старый ковер напомнил лужайку у дома. Тесс развернулась и, толкая коляску руками, покатилась в дальний конец коридора. Милдрет поразила неестественно бледная кожа новой знакомой. Выходит ли она когда-нибудь на улицу? Дверь в комнату Тесс открылась. Колеса перевалились через старый порог. Женщина подъехала к окну и развернулась.

– Так чем обязана? – голос у нее был усталый и немного раздраженный, словно она всегда была недовольна чем-то.

Милдрет почему-то вспомнила приют для старых дев, о которых писала пару лет назад. Их лица, их взгляды, голоса, комнаты – все это было таким же, как то, что сейчас видела Милдрет. Даже запахи. Она почему-то запомнила их очень хорошо. Иногда, долгой одинокой ночью, Милдрет настороженно принюхивалась к запахам в своей квартире, пытаясь уловить сходство с теми, что наполняли приюты для старых дев. Теперь воспоминания усилились. Стали четкими. Комната Тесс не напоминала Милдрет комнату старой девы. Это и была она.

– Не стоит, – недовольно сказала Тесс. – Не жалейте меня. Калеки этого не любят.

– Простите, – выдавила Милдрет, открыла папку с бумагами и протянула Тесс газету.

– Что это? – женщина посмотрела на жирный заголовок. Милдрет ожидала увидеть слезы, но слез не было. Скорее, тоска.

– Простите, что приходится напоминать об этом…

– Так вы из газеты?

– «Дейли Ньюс».

– «Дейли Ньюс»?

– Это в Нью-Йорке. – Милдрет увидела, как кивнула Тесс.

– И как вы думаете, что здесь случилось?

Женщины встретились взглядом. Милдрет поджала губы, пытаясь подобрать слова. Что сказать живому свидетелю случившегося кошмара? Чем объяснить свой интерес? Соврать? Но как сделать это, глядя в глаза тому, кто знает правду?

– Вы видели его, не так ли? – спросила Милдрет, но Тесс не ответила. – Почему вы никому ничего не рассказали?

– Не о чем рассказывать.

– Вы могли помочь поймать того, кто превратил вас в калеку.

– Его уже поймали.

– Вот как? – Необъяснимая ярость подступила к горлу Милдрет. – Тогда что это? – Она вытащила из папки десятки газетных вырезок и бросила на колени Тесс. – Большинство из них погибли уже после нападения на вас! – Тесс молча взяла измятые клочки, близоруко вглядываясь в заголовки. Милдрет не хотела заставлять страдать эту женщину, но понимала, что по-другому ничего не выйдет.

– Я не знала, – тихо прошептала Тесс спустя четверть часа. – Отец сказал мне, что все кончилось. Сказал, что убил его.

– Убил? – Милдрет почувствовала, как подпрыгнуло сердце, но тут же заставила себя успокоиться. Все это на поверку может оказаться бредом свихнувшейся женщины. Ее фантазией, способом сбежать от реальности. – Что значит убил? – осторожно спросила Милдрет.

– Застрелил. – Тесс пожала плечами. – Так, по крайней мере, он мне сказал.

– Сказал? – Разочарование застлало сознание Милдрет. Ну конечно! Отец просто хотел успокоить дочь, прогнать ее страхи.

– Я видела его могилу, – сказала Тесс, словно прочитав мысли своей гостьи.