Другое племя

53

Оставшись одна, Милдрет попыталась собраться с мыслями. Сколько еще из того, что рассказала Тесс, окажется правдой? И не пора ли уже начать безоглядно верить в эту историю? Достав спрятанный диктофон, она еще раз прослушала разговор с Сарой Крамп, в особенности ту его часть, где Сара рассказывала о звере с желтыми глазами. Милдрет слышала свой собственный голос. Он отрицал реальность зверя с такой убедительностью, что в пору было начать мечтать об Оскаре за лучшую роль, чем о пулитцеровской премии. Милдрет рассмеялась, словно пытаясь с этим смехом дать выход всему напряжению, что накопилось в ней. Взяв со стола пачку сигарет, она открыла дверь и вышла на улицу. Ночь была тепой и светлой. В воздухе витал запах жасмина. «Если все действительно так, как рассказывает Тесс, – думала Милдрет, затягиваясь сигаретой, – то, что или кто был в доме Крампов? Есть ли у зверей кровные узы? И если да, то почему они не появлялись прежде? Не знали, где искать мальчика?» Милдрет вздрогнула, представив ребенка в окружении кровожадных монстров. Нет. Они ничего не сделают ему. Ведь он на половину такой же, как и они. Попыталась она убедить себя, затем вспомнила, как Сара суеверно рассказывала, что на монстре ночью была одежда ее приемного сына. «Ну, это уж слишком!» – пренебрежительно заявила ей Милдрет. Отщелкнув сигарету, она проследила за дугой, которую описал красный уголь перед тем, как упасть в траву.

– Чертово воображение! – пробормотала Милдрет, разглядев в темноте какую-то тень. Зверь зарычал и вышел на свет. По спине Милдрет пробежал холодок. Ноги стали ватными. В несколько прыжков зверь пересек поляну и оказался лицом к лицу с напуганной женщиной. Милдрет попыталась закричать, но сил не было даже на шепот. Зверь поднялся на задние лапы и заглянул ей в глаза. Тяжелое дыхание шумно вырвалось из его увенчанной клыками пасти. Теплое и свежее. Забыв моргать, Милдрет смотрела в его желтые глаза. «Почему он пришел к ней? Что ему нужно?» – роились в ее голове хаотичные мысли. Все страхи, все ночные кошмары, ожили и приникли в ее сознание. По бледным щекам покатились слезы. Зверь снова зарычал. На его шее и передних лапах Милдрет заметила обрывки детской пижамы. Слова Сары, о том, что на какое-то мгновение ей показалось, что этот зверь и есть ее сын, эхом застучали в голове. – Ар… Ар… Арман? – тихо спросила Милдрет. От тихого рыка перехватило дыхание. Желудок сжался. – Чего ты хочешь? – она невольно сравнивала зверя на фотографии, которую отдала Арману и зверя перед собой. Казалось, еще немного и она услышит, как в тишине скрипят шестеренки ее мозга, отчаянно соображая в поисках выхода. – Ты… ты… ты хочешь увидеть своего отца? – еще один рык. – И… и тебе нужна моя помощь? – Милдрет все еще не могла поверить, что эта ночь не станет для нее последней. – Тогда тебе придется довериться мне, – сказала она, вернее услышала со стороны свой голос. Когда-то, теперь уже казалось много лет назад, она брала интервью у одного дрессировщика. Так вот он говорил, что в подобной работе главное не показывать зверю свой страх. Милдрет скептически поджала губы, но все-таки попыталась распрямить плечи. Зверь недовольно щелкнул зубами. – Убьешь меня и навсегда останешься здесь, – пошла ва-банк Милдрет. Желтые глаза зверя налились кровью, но рыка не последовало. – Значит, договорились, – самоуверенно сказала Милдрет и сделала шаг назад. Зверь не двигался. – Значит, договорились, – сказала Милдрет на этот раз уже самой себе и заставила себя повернуться к зверю спиной. Сердце замерло, ожидая удара. Милдрет взялась за дверную ручку. – И не стой на пороге, – сердце все еще не билось. – Люди, видишь ли, боятся всех, кто не похож на них. Так что, либо стань человеком, либо… – собственная наглость повергла Милдрет в шок, но отказаться от возникшей идеи она уже не могла. – Либо залезай в багажник моей машины и сиди там, пока я не отвезу тебя к твоему отцу.

54

Нет. Это был не страх. Арон чувствовал, как его лицо превращается в каменную маску, взгляд становится прямым, а мысли очищаются до кристальной прозрачности, отбросив сомнения и нерешительность. Никакое раскаяние не сможет уже искупить вину, которая легла на его плечи за совершенный проступок. Даже если с ребенком не случится ничего плохого, шрам от случившегося навсегда уже останется в детском сознании. Где он сейчас? Что с ним? Арон вспомнил лицо женщины, назвавшейся его матерью. На допросе или как это назвал доктор Гефорд: «На очень важном разговоре», детектив Джефферсон, кажется, что-то спрашивал о ней. Такие прозрачные, уклончивые вопросы, в глубине которых было куда больше смысла, нежели на поверхности. Арон слышал разговор приемного отца пропавшего ребенка с доктором Гефордом. Секретарша стояла рядом с ним и что-то бормотала в свое оправдание, а он слушал с замиранием сердца историю родителей Армана, которую Джейкоб Крамп рассказывал доктору.