Другое счастье

Машинист головного локомотива, тащившего нескончаемый состав, при приближении к переезду, где не было шлагбаума, подал пронзительный гудок. Замигал светофор, зазвенел колокольчик.

Милли коротко глянула на Агату и крикнула:

– Закройте глаза!

Она вдавила педаль в пол, мотор «олдсмобиля» взревел, показывая все, на что способен. Стрелка спидометра легла на максимальную отметку.

Машина подлетала к рельсам. Если бы она штурмовала их на максимальной скорости, рессоры рассыпались бы.

Увидев перед собой столб дыма, Том сразу понял, какую шутку с ним собрались сыграть. Он ускорил ход, обогнал «олдсмобиль» и переехал пути. Милли не стала следовать его примеру, а ударила по тормозам, крутанула руль и свернула на проселок, тянувшийся вдоль железнодорожных путей.

Теперь их отделял от «форда» длиннющий товарный состав. Милли остановилась, включила задний ход, вернулась на дорогу и помчалась назад к Вудворду.

– Какая же ты молодец! – воскликнула Агата.

Но Милли было не до похвал. Ее взгляд метался между дорогой и зеркалом заднего вида. Пока весь состав не минует переезд, преследователь их не будет видеть.

На первом же перекрестке она свернула на юг, на следующем – на запад, обогнала цепочку грузовиков и помчалась в сторону холмов.

– Кажется, оторвались, – сказала она.

– А мне кажется, что у тебя ветер в голове вместо мозгов. Не обижайся, это не упрек, совсем наоборот.

* * *

Глядя на медленно катящиеся мимо него вагоны, Том бессильно скрежетал зубами. В таких товарных составах порой насчитывалось по шесть десятков вагонов, а то и больше; этому не было видно конца. Когда мимо проплыл хвостовой локомотив, дорога за переездом уже была пуста. Он опять переехал через пути, свернул на обочину и раскрыл карту автодорог. Увидеться с Верой он не сумел, зато догадывался, куда Агата направляется теперь. В этот раз он не станет колебаться: он выполнял последнее в своей карьере задание и был полон решимости довести его до конца. Он развернулся и покатил на запад.

* * *

– Кто тебя научил таким трюкам?

– Моя мать, – ответила Милли. – И само место, где я росла. Кстати, оно все ближе. После смерти матери я не бывала в Санта-Фе.

– Хочешь туда заехать?

– После того, что мы сейчас пережили, я не думаю, что нам следует отклоняться от маршрута.

– Санта-Фе как раз по пути. И потом, мы оторвались от преследования.

– Мне лучше там не останавливаться. Слишком странное было бы чувство…

– Иногда то, что кажется странным, приносит пользу. И вообще, надо туда съездить и почтить ее память.

– Чью память?

– Твоей матери. Она, наверное, там и похоронена?

– Ни за что!

– Послушай меня внимательно, даже если это меня не касается. В жизни существуют правила. Семья – это святое. Если мать видит тебя сверху, она почувствует себя очень несчастной оттого, что дочь, очутившись неподалеку от ее могилы, не удосужилась ее навестить. Только что, на переезде, мы остались живы разве что благодаря ее защите.

– Неужели вы верите в такие вещи?

– Разве ты не сказала только что, что это она научила тебя так лихо водить? Получается, мы перед ней в долгу, разве нет? И потом, должна тебе признаться, мне самой хочется увидеть место, где ты выросла.

– Почему?

– Как же ты измучила меня своими «почему»! Потому что мне это интересно, в отличие от женщины за рулем.

Милли улыбнулась.

– Рядом с нашим домом есть ресторанчик, мама иногда водила меня туда ужинать. Очень скромное место, зато там делают лучшие в мире такос. Думаю, мне было бы приятно побывать там и опять их попробовать.

– Согласна на такос! А потом мы с тобой побываем в вашем доме.

– Не знаю, хватит ли у меня духу. Наверное, там все покрылось пылью, и потом, у меня нет с собой ключей. Я же не собиралась в эту поездку – ну, вы меня понимаете…

– Не пытайся меня убедить, что несостоявшийся мальчишка вроде тебя не умеет лазить через стены. Сумела сбежать, сумеешь и вернуться. А потом мы отдадим долг памяти твоей матери.

Милли, устав спорить, на следующем перекрестке повернула на Санта-Фе.

* * *

На параллельной дороге, пролегавшей севернее, Том Брэдли, ехавший в западном направлении, пересек границу Техаса. Его уже мучили голод и жажда, но он не хотел терять время, даже несмотря на то, что датчик топлива показывал почти ноль. Он не мог себе простить, что ввязался в погоню. За свою карьеру он усвоил как минимум одно непреложное правило: жизнь едва ли предоставит второй шанс маршалу, выпустившему из рук добычу.