Другой

Спать пошли к Сергею. Добрались поздно, но лег только Игорь, мы трое до пяти сидели на кухне. Водка и… пиво здесь конечно было лишним: пришлось выпить. Вечер получился напряженным, только теперь я расслабился, наконец можно побыть пьяным, говорить глупости, пошлости: громко, душевно с матерком, не переживая за последствия. Любимые моменты, — люблю так — по простому, душевно. Любимая тема — студенческие годы, без нее никак.

Эту квартиру Сергей купил недавно, только сделал ремонт; обстановка скудноватая, во всем чувствуется необжитость, но кухня — что надо. Уютно. И тусклый свет светильника, и мягкий диванчик, и вкусное холодное пиво, хотя, может показаться, что пиво я упомянул не к месту, но уверяю и запах и вкус, даже цвет, стали неотъемлемой частью, идеально гармонируют с легким дребезжанием вытяжки, плавными покачиваниями ноздреватых шторок, и мутноватыми переливами мебельной гарнитуры.

Вспоминали институт: преподавателей, сокурсников, какие-то вечеринки, каких-то девушек, первые зарплаты, первые машины, и дальше, дальше… пришли к последнему вечеру, слегка поругали Игоря.

… - да, что это еще за сюрприз такой, или это шутка, насчет пятого? — задал давешний вопрос Антон.

— Нет, не шутка, — ответил Сергей, — едет еще один человек.

— А он тихий? — улыбаясь, поинтересовался я.

— Хм. — Глаза друга заблестели, выдали смущение. — Ну, как сказать? Очень хороший, добрый и славный человечек.

— Такие бывают? — удивился я. — На моей памяти их было четверо, все вымышленные герои Дюма. Или пропустил чего?.. "Сенька кривуля" — отравлен, "Линчеватель Петр" — кормит рыб, "Сашка упырь" — в тюрьме, но даже они не подходят под такие сжатые характеристики… Ну а все-таки? — настоял на ответе.

— Палатки берем две, — к чему-то сказал Сергей.

— Ты ж вообще не хотел палаток? — удивился Антон.

— Ну… поменялось кое-что.

— О как?! Я понял! Значит баба! — Потомок саамов выкатил глаза.

— Девушка. Добрая, славная девушка… Моя невеста.

— Опа, — тихо выдохнул я.

Перебираю в голове имена женщин, с которыми встречался Сергей последние пять лет: — Я ее знаю? Рита?

— Нет, нет…

— Наташа?

— Наташа? — переспросил он.

— Ну та, все плакала… сопливенькая такая…

— Негодяй, а если бы я сказал что она, как бы ты потом, в глаза нам…

— Ну шучу, шучу… — успокоил друга. — Вспомнил: вот эта с ножками дугой, как ее?.. Ты еще говорил: "Не страшно, когда в юбке не видно". Хотя, нет, у нее ж сестра была…

— Да, женюсь на обеих сразу.

— Или… не та, курносая с длинной шеей, а другая, что с позвоночником, ты еще говорил: "юбку повыше — и ничего не видно" Она? — Сергей изменился в лице.

— Эй, — говорю, — на меня нельзя так смотреть, я ведь тебе все-таки как бы товарищ… был… Отличная девушка, образованная, фармацевт кажется? Это она травилась, когда ты на свидание опоздал?

— Не знаю, о ком ты, но не она.

— А кто остался? — губастенькая? которая на спор за нижней губой яблоко спрятала? Да ладно, не сердись, отличный выбор, целоваться не удобно, но можно и без этого, мы ж с тобой не целуемся и ничего, трудно, но находим другие интересы.

— Девочку мою не обижать! — строго сказал Сергей. — Девочка хорошая, не испорченная, с шуточками всякими — аккуратней, не каждый их разумеет, особливо про прошлых всяких разных, горбатых и сопливых, а кто ослушается…

— А чего ты на меня все время зыркаешь? — возмутился я. — Когда я деток забижал? Отродясь такого не было, не надыть чужих собак вешать, от своих не схоронишься, а тут… — Кивнул в сторону Антона. — Ты стращай молодь неразумную. А мы старики жизнью умудренные; бока наши опытом раздобрились, поганить рты речами гнилостными разучилися, аки вешний чибис в куге елдовой, житом вештаясь квелом лобызается, так и мы охрепясь думкой вытопорщиться, не погнушаемся…

— И много так можешь? — остановил меня Антон.

— Трудно правильные слова подобрать, когда такие обвинения бросают. Ему то что, а мне теперь ночь не спать, мыслю гачить: как бы капризную детятю словом мудрым не обидеть.

— Вот-вот и подумай… — сказал Сергей, — и с заграничным гостем профилактическую лекцию надо провести, ну это уже завтра…

— И что, правда женишься? — уточнил бородач. — Не жалко свободы? Или там такой кадр, что упустить боишься?

— Во первых, не надо называть мою невесту кадром, хорошо?

— Извини, не хотел обидеть…

— Я так и понял, а насчет свободы… да погулял уже, будя. Стареем, пора за ум… Ну и любовь, а как же ж без нее.

Антон, в ответ: — Любовь? Ты взрослый человек, только без обид, но, разве можно строить что-то на такой непредсказуемой?.. Толстой, или кто там? — сказал: "и это пройдет", так?.. хе-хе… Сколько я таких повидал… Это заезжено, но жениться надо на… Ну, пройдет время… понимаешь?

Бородач слабо соображал — по суженным глазам Сергея, сжатым кулакам и играющим желвакам — было ясно: тему пора менять.

Голос Сергея изменился: — Не очень. Вообще постарше тебя буду, тоже повидал…

— А кто у нее папа, мама?

— Это важно, да?

— Очень, и в первую очередь.

— Это для тебя… Я уже дорос до того душевного и материального состояния, когда выбирают, руководствуясь иными мотивами.