Другой

Ползу… на запах сырого мяса. Голод меня зовет… Душа моя к телу чьему-то прижалась, сосет его, но мне лишь крохи с этого пира… капельки. Такие вот мысли в голове — да. Глаза — красные от чужой крови. Налились, пульсируют. Увидел дом. Большой с черными окнами. Во мне все дрожит, желудок заработал: сокращается, дергается от нетерпения. Даже отрыжка, такая — тинная… отрыжка. Я к двери — закрыта. Дергаю ручку — не поддается. Вокруг дома прополз… Только через окна, а они высоко…

Ничего, ухватился за карниз, подтянулся — рама приоткрыта — я руку в окно, и за подоконник. Кровать — возле меня: лежит в ней… он лежит. Он — который — я. Сопит вертится. Я в окно головой. Туго идет. Прижался щекой к стеклу, петлицы ржавые — заскрипели, и…

— Мамочка, — говорит Саша.

— Проснулся. От шума, от скрипа, от страха. А глаза открыть, боюсь. Потихоньку… чуть-чуть… чуть-чуть… веки разжимаю. Вижу: лицо чье-то, к стеклу прижалось, смотрит…

Я зажмурился, сильно, до боли в глазах, и закричал… потом вскочил, и графин… бросил графин со стола, в окно… но там никого не было, и окно не разбилось… рамы открыты, потому что… — Игорь говорил сбивчиво, обрывисто, совсем остановился. С трудом проглотил слюну, запил соком.

Продолжил:

— Окно нараспашку, а никого нет. Ружье взял, зарядил… свет не включал, чтобы видно было, кто там за окном ходит. Укутался в одеяло, и сижу с ружьем наготове… всю ночь сижу, боюсь от окна взгляд отвести.

Но под утро успокаиваться начал, даже покимарил немного. Вот, думаю про себя — малолетка. Сильно впечатлительный, думаю: вот и снится всякая дрянь. Солнышко вышло, припекает. Я осмелел. Окончательно уже решил: все это подростковая фантазия, мнительность. Жмурика увидел, вот и… На улицу вышел, специально без ружья. Перед собой, чтоб потом, стыдно не было.

Вышел… вышел значит… Нет-нет Сашенька, не переживай, ничего страшного не было, просто… Вокруг дома — полоса, как мешок тяжелый тащили. Во только не тащили… сам он себя тащил… В грязи, вдоль полосы — следы. Руки, руки… — не руки, а кисти… блин… ладони… Вот, как он полз… все видно. Под карнизом… под окном — тем, все в грязи… и окно грязное. И как увидел я это окно… Тот самый страх — ночной. И рвать меня начало… грязью. Ну, может не грязью… вечером чернослив ел, хотя… не похоже чтоб… Не важно.

Прошел я весь его маршрут. Где он выполз из реки и где заполз… видно все было, после дождя… очень хорошо. Лоскуток замшевый — возле воды, на коряге…

Выбросил конечно цепочку с черепком… в воду. Сразу выбросил…

Вот, как бы и вся история… Почти вся…

— Почти? — спрашиваю.

— Даже не знаю… стоит ли?.. Я и забыл уже, про случай этот, а тут… Ладно, ерунда…

— Какая еще ерунда?! — спросила Саша. — Рассказывай до конца… байку свою…

— Байку?!. Значит — байку! — Игорь, будто обиделся, разочарованно ухмыльнулся.

Я бросил в костер дров, отошел к столу, сел, закурил.

— Честно говоря… — Белорус задумался. — Ну, ладно… Залез я сегодня в воду, гляжу — блестит что-то у ног. Поднимаю…

— И что? — Испугалась Саша.

— Вот! — Игорь положил руку на стул, не спеша убрал, а там…

…конечно же цепочка, и кулон в виде черепа. Я даже не докурил, так интересно стало.

Такие цепочки с черепами, продают (по доллару (можно торговаться)) на диких пляжах, не сильно переборчивым туристам.

Скорее всего, и вправду нашел, а потом и история сама собой придумалась. Хотя, мог и заранее подготовиться. Страшилка-то интересная.

— Подари, — говорю.

— Ты что? Не страшно? Может, выбросим?

— Жалко. Такая вещь, такой путь проделала…

— Игорь, а может, — это все-таки не та цепочка? — спросила Саша.

— Думаю, не та… Просто, очень похожа… Один в один. Просто, совпадение, наверное…

— Нет Игорек, — подумав, возразила девушка, — не совпадение. Не похоже… Антон, как думаешь?

— Совпадение конечно…

— Вот и хорошо. Антоша сходи, пожалуйста, к озеру, набери ведерко воды, я посуду обмою…

Бородач посмотрел в темноту, потом на Сашу, опять в темноту, снова…

— Сашенька, — говорит, — это нечестно! Почему — ты всегда моешь посуду? Завтра утром, я сам все помою…

Девушка кивнула, улыбнулась, думаю, другого ответа и не ждала.

Я историю вспомнила, — сказала она. — Сестра двоюродная рассказывала. Прямо как у Игоря… И тоже все правда. Все равно не усну сегодня… хотите расскажу?.. Слушайте…

В деревне, где живет моя сестра, угорела семья. Бабка и двое детей — мальчик и девочка. Родители на неделю уезжали, приехали — дома все мертвые. Дымоход забился, и угорели — такое бывает.

— Слышал эту историю, — говорит Антон. — Это, которых без вскрытии похоронили… Вранье… У нас всех потрошат…

— Если знаешь, так и помолчи… и вообще — это другая история…