Дело в том, что в сентябре 80-го исполнилось 800 лет Куликовской битве и эта дата была использована державниками как повод для широкомасштабной пропаганды идей, которые в среде либералов принято называть «русским великодержавным шовинизмом». Поэтому противостояние двух политических течений в преддверии празднования в очередной раз обострилось: нападкам в равной степени подверглись представители творческой интеллигенции с обеих сторон. Коснулось это и Райкина. Так, на коллегии Гостелерадио разбиралось письмо солистки Московской филармонии заслуженной артистки РСФСР Т. Гусевой, которая направила его главному идеологу КПСС Михаилу Суслову, а тот переслал его на ТВ – по прямому назначению. В послании обращалось внимание на то, что большинство телепередач «оформлено странным образом: к месту и не к месту повсюду маячит шестиконечная звезда». В качестве примеров приводились «Голубой огонек», мультфильм «Орех кракатук» и кукольный спектакль Театра Сергея Образцова «Божественная комедия». Далее в письме сообщалось следующее:
«Не могу не сказать особо о выступлениях Аркадия Райкина… Раньше, как и большинство людей, я доверчиво внимала ему и беззаботно смеялась вместе со всеми. Но пришло прозрение, и я содрогнулась: Райкин выбирает в качестве объектов для своих насмешек не западных толстосумов, не «диссидентов» в нашей стране, не предателя Сахарова и его окружение. Объект Райкина – русский народ, которого он не просто высмеивает, а оплевывает…»
Итак, это письмо не осталось без внимания и было вынесено на обсуждение коллегии Гостелерадио. В итоге в том году был несколько сокращен показ по ЦТ интермедий в исполнении Аркадия Райкина, а также снят с эфира спектакль «Божественная комедия», где в самом деле фигурировали шестиконечные звезды (на одежде куклы, изображающей Бога).
О двояком отношении советских людей к творчеству Аркадия Райкина существует и масса других свидетельств. Приведу лишь два. Так, уже известный нам певец и композитор Александр Дольский рассказывает следующее:
«Честно сказать, я с детства был уверен, что Райкина любят все. Но много после я убедился, что это не так. Я узнал, что есть русские люди, не такие русские, как я. Я никогда не думаю о том, что я русский. А они только тем и занимаются, что думают: мол, мы русские. И на работе думают, и во сне, и когда пишут доносы, и критические и политические статьи. На это уходит вся их жизненная энергия и весь талант, если он есть у таких. И эти люди, конечно, как я убедился, прежде всего не любят Райкина за то, что его искусство как бы не русское. Был такой случай.
Полагалось по закону моей многодетной семье увеличение жилплощади. И начались мои ленгорисполкомовские унижения. Старая дама, которая выдавала квартиры, обманывала меня уже несколько лет. Один раз вместо очередной справки я ей принес свою пластинку с аннотацией Аркадия Райкина. Думал, увидит, что такой человек написал обо мне хорошие слова, и смягчится. Вот, говорю, Райкин что обо мне написал. Она отвечает: Райкин дрянь, он сорок лет нашего русского человека порочит и издевается над ним, может, это и искусство, но не русское. Я, конечно, опять ушел ни с чем…»