Другой барабанщик

Когда они проезжали мимо магазина Томасона, Дьюи не видел, как парнишка, примерно одного возраста с ним, с всклоченными волосами, выбежал на проезжую часть и помчался за машиной, потрясая им вслед кулаком, но шофер его заметил, и услышал его крики, и ударил по тормозам, так что лимузин пошел юзом, визжа шинами, и резко остановился прямо перед бронзовым взглядом генерала. Брэдшоу приблизил губы к микрофону.

– Что случилось, Клемент?

– Кто-то сзади кричал нам. Но я никого не видел на дороге, преподобный. Вряд ли я кого-то сшиб.

Он не успел закончить фразу, как люди с веранды бросились по дороге и обступили лимузин со всех сторон, стали дергать ручки, распахнули все двери, и лицо паренька, которого Дьюи узнал, но не смог вспомнить его имя, появилось в дверном проеме сзади, где сидел Брэдшоу. Даже на таком расстоянии Дьюи унюхал смрад перегара.

– Гляньте-ка! Мы его поймали. Это он! Глядите, мистер Стюарт!

Рядом с лицом паренька появилось лицо мужчины постарше с одутловатыми обвисшими щеками, в складках которых едва виднелся толстогубый рот.

– Черт побери! Это он, Бобби-Джо? Это тот самый ниггер, который все это замутил? – Он улыбнулся.

Паренек кивнул:

– Точно он. Что тут скажешь? Вы же помните? Я же так хотел, чтобы он попался мне в руки, помните? Видать, ангелы меня услыхали! Потому что вот он!

Дьюи перегнулся через живот Брэдшоу и обратился к пареньку:

– Погоди. Что с тобой такое?

Паренек осклабился. У него были неровные зубы, а несколько передних выщерблены или обломаны.

– Да это ж один из этих Уилсонов, любителей черномазых, у которых Такер Калибан заработал кучу денег, да и затеял эту смуту. Это вы помогли вашему дружку-ниггеру спланировать эту хрень, а, мистер Уилсон?

– Что спланировать? – Дьюи почувствовал, как его всего затрясло. Он постарался говорить ровно.

– Что спланировать? – переспросил паренек и локтем ткнул жирного в бок. – Что спланировать, мистер Стюарт? О чем это он? Вы считаете, он толкует о том, что все наши ниггеры решили сбежать? Да, я считаю, об этом он и толкует.

Жирный хмыкнул:

– Похоже, он толкует именно об этом, Бобби-Джо.

За спинами этих двоих Дьюи заметил еще двоих или троих, потом еще четверо или пятеро возникли из мрака – они молча стояли и наблюдали. И в тусклом свете уличных фонарей можно было рассмотреть их одинаковые неприветливые лица.

– Он к этому не имел ни малейшего отношения. Он с этим никак не связан: – Дьюи старался сохранять спокойствие в надежде, что его спокойствие передастся и им, как это бывает, когда спокойно приближаешься к загнанному в угол зверю. – Этого никто не планировал.

– А вам-то откуда известно? Вы говорили с кем-то? А, вы говорили со своими корешами-ниггерами, да, мистер Уилсон?

– Этот человек никакого отношения к этому не имел. Это произошло абсолютно спонтанно.

– Ах, так это спон-тан-но? – Парень повернулся к жирному. – Слыхал, мистер Стюарт? Его отправили на Север, чтобы он там выучил умные слова и, бьюсь об заклад, привез их оттуда цельый мешок. И что значит спон-тан-но? Спланировано?

– Нет, не спланировано. Это значит, что все произошло само собой.

Дьюи попытался захлопнуть дверь. Парень отбросил его руку с обтянутой кожей дверной ручки.

– Вы бы поаккуратнее себя вели, мистер Уилсон, если не хотите угоститься куском ниггерского пирога.

– Перестань, не смеши людей. Он не имеет к этому никакого отношения.

– Это он тебе сказал? – Парень заглянул в салон лимузина. Запах перегара стал тяжелым, тошнотным.

– Разумеется. Он даже не знаком с Такером Калибаном. Он мне сказал, что не имеет к нашим событиям никакого касательства. – Дьюи заглянул парню в глаза. За те восемь месяцев, что его не было в родных местах, он уж позабыл этот взгляд, возникающий у местных в моменты ярости, потому что ни у кого в Новой Англии не бывает такого взгляда, чтобы выразить дурное настроение или враждебное отношение; это был взгляд куда более холодный, злобный и безжалостный, чем взгляд вермонтского фермера, которым тот встречает незнакомца, спрашивающего дорогу; и этот взгляд был куда более холодный, злобный и безжалостный, потому как он был совершенно пустой. Пустота эта была признаком отказа от выбора между нежностью и жестокостью, между удовольствием и страданием, между участием и пренебрежением, между верой и недоверием, между состраданием и нетерпимостью, между доводами разума и упрямым фанатизмом; такой взгляд сигнализирует, что отключился механизм, благодаря которому человек становится разумным существом; этот взгляд говорил: «Теперь будем драться. Больше нет ни времени, ни необходимости для разговоров. Теперь нам ведома лишь сила кулака».