Другой день, другая ночь

– Ну, хорошо. Я принимала не по одной таблетке за раз, но только по две или три, не больше.

– Понятно. – Бет трет ладонью лоб, словно это поможет выяснить правду. – Ничего, если я спрошу, как долго вы их принимали? Просто эти таблетки могут вызывать привыкание.

– Несколько недель. Хотя я принимала их не каждую ночь.

– Та-ак.

– Я же говорила, мне трудно заснуть, а если не выспишься, то как справиться со всеми делами?

Эбби в отчаянии. Почему Бет ей не верит? В груди вновь растет беспокойство.

– Муж замечал, что вы их принимаете?

– Нет. – Эбби краснеет. Это были его таблетки. Внезапно ею овладевает злость. – В последнее время его почти не бывает дома. Где уж тут заметить.

Бет задумчиво кивает.

– Кажется, теперь картина ясна. Спасибо за откровенность. – Она опять кивает, на этот раз решительнее. – Простите меня за недопонимание.

– И вы меня тоже…

Услышав просьбу о прощении, Эбби смягчается. Наверное, люди стараются сделать для меня все, что в их силах. Все, кроме Гленна. Вместо того чтобы предложить помощь, он отделался от меня.

Пока Эбби размышляет, в дверь опять стучат.

– Да? – откликается Бет.

Это Сангита.

– Вот, принесла, – говорит она, протягивая Эбби маленькую белую пилюлю и стаканчик с водой. – Доктор Касдан говорит, лучше принимать по одной, но сегодня он разрешит еще одну дозу, если вам не станет легче. – Сангита неуверенно улыбается.

Психиатр, наверное, убежден, что у меня будет передозировка, если дать больше, думает Эбби. А Сангита вовсе не такая ужасная – она всего лишь делает свою работу.

18

В холл, запыхавшись, вбегает женщина средних лет с бейджиком на груди.

– Прошу простить за опоздание, – говорит она, сбрасывая длинный кардиган и поправляя платье. – Меня задержали.

Наверное, что-то с Эбби, думает Майкл. Выглядела она плохо и после обеда так и не вернулась в группу.

Женщина оглядывает присутствующих.

– Кажется, все на месте.

– А что с Эбби? – спрашивает Лилли.

– Сегодня ее не будет.

– С ней все в порядке?

– Об этом нужно спрашивать у нее, Лилли. Меня зовут Бет. Это занятие буду вести я. С большинством из вас мы уже знакомы… А вы, должно быть, Майкл? – Она улыбается ему. – И Карен?

Карен кивает.

– Итак, на послеобеденных занятиях мы пробуем применить теории, о которых мы беседовали утром, к своей собственной жизни. Эти занятия в большей степени прикладные… – Бет замечает озадаченный взгляд Майкла. – Практические, если вам так понятнее.

Майкл чувствует себя восьмилетним ребенком.

– Джонни сказал, что вы обсуждали, как в депрессии нас одолевают одни и те же пессимистичные мысли. Мы постоянно размышляем о своих проблемах, пытаясь найти решение. Психологи называют это «руминациями». Кто-нибудь из вас может сказать, что подолгу укорял себя за неспособность справиться с ситуацией? Я, например, могу.

Она вновь окидывает взглядом группу. Майкл опускает глаза.

– Да, я тоже, – откликается Колин. – Я боялся, что моя девушка уйдет, потому что я все еще здесь. И так себя накрутил, что когда она мне вчера звонила, раза три, наверное, спросил, не собирается ли она меня бросить. Вот вам и паранойя.

– Вряд ли она собирается вас бросить, Колин, – говорит Бет.

– А по-моему, вполне может. – Колин нервно накручивает на палец собранные в хвостик волосы. – Я здесь уже давно. Вчера она так разозлилась, что велела мне отсюда выписываться. Будто это так просто.

Несколько членов группы согласно кивают.

– О чем я и говорю. – Бет обращается ко всем. – Мы так долго пребываем в таком самокритичном настроении, что привыкаем к нему.

С дивана напротив слышно тихое покашливание Карен.

– В последнее время я злюсь на себя за то, что постоянно хожу в расстроенных чувствах. Пару месяцев назад умер мой отец…

Майкл смущенно ерзает, и Карен замолкает.

– Продолжайте, Карен, – просит Бет.

Карен краснеет.

– Мне стыдно за то, что я так много плачу. Не понимаю, почему я чувствую себя такой несчастной.

– Огорчаться из-за смерти отца вполне нормально, – подает голос Рита. – Это лишь показывает меру вашей любви к нему.

– Спасибо. Все немного сложнее… – Подняв глаза, Карен замечает, что пожилая женщина искренне ей сочувствует. – А вообще, думаю, вы правы.

– Хорошие примеры, – говорит Бет. – Беда в том, что когда мы пытаемся избавиться от наших тревог и печалей, постоянно думая о них, то как будто погружаемся в трясину – чем больше мы прикладываем усилий, тем глубже нас засасывает. Вы согласны, Карен?

– Полагаю, да. После смерти папы я совершенно перестала верить в свои силы. Время идет, но я чувствую себя не лучше, а только хуже.

– Так, по-вашему, печалиться – хорошо или плохо? – обращается Трой к Бет.

– Я не говорю, что в печали есть что-то плохое. Понимаю, что все это кажется немного запутанным, поэтому позвольте мне описать по-другому. Как вы можете догадаться, – Бет усмехается и хлопает себя по бедрам, – я не отношусь к спортивному типу людей. Лично я лучше съем шоколадку, чем пойду в спортзал.

Заметно, думает Майкл.