Другой день, другая ночь

– Напряжение. – Она пожимает плечами. С чего, черт возьми, ей начать? – В последнее время все идет кувырком – у меня совсем разладились отношения с мужем.

– Мне жаль это слышать.

– Мы разводимся, скоро будем разъезжаться. Вроде бы уже нашли покупателей на дом, но Гленн ни в какую не хочет уступить в цене, и, судя по всему, мы их потеряли. – Эбби замолкает. Говорить тоже трудно, сразу кружится голова. Ноги опять начинают дергаться. – Ах да. Еще у меня есть сын. У него аутизм.

– Должно быть, это тяжкое бремя.

– Да уж.

– Вам кто-нибудь помогает со всем этим справиться?

– Есть две няни, они присматривают за Каллумом…

– Это ваш сын?

– Угу.

– Подозреваю, что большую часть хлопот они с вас не снимают, так?

После этих слов Эбби вдруг осознает, насколько она одинока.

– Нет. Не снимают.

– Кто-то еще? Друзья, родственники?

– М-м-м…

У меня нет времени на друзей, думает Эбби. Особенно сейчас. Затем вспоминает о матери и отце.

– Родители живут на западе, мы уже давно не виделись. В любом случае, у нас не очень близкие отношения. Они у меня необщительные.

– Итак, я полагаю, ваша тревога возникла давно и со временем только усиливалась. – Бет ставит локти на колени и наклоняется вперед.

Мысли в голове Эбби скачут чуть медленнее, теперь она способна воспринимать реальность немного яснее.

– Да. После Нового года все стало гораздо хуже. – Может, нужно рассказать, что такое со мной уже было, когда мы разбежались с Джейком, думает она и добавляет: – Кажется, я склонна к тревожности.

– Почему вы так считаете?

– Я оказалась в трудной ситуации некоторое время тому назад… – Эбби старается припомнить точно, когда. – С тех пор прошло больше десяти лет. Я рассталась с парнем как раз, когда готовилась к защите.

– Наверное, было тяжело справиться одновременно с двумя проблемами.

Она вспоминает Джейка. Как же он морочил ей голову.

– Я очень тряслась на экзаменах, хорошо это помню. Так накрутила себя, что в первые полчаса мозг будто оцепенел. – Бет смеется и качает головой. – Вот что происходит, когда мы впадаем в панику. Теряешь способность ясно мыслить.

И вновь Эбби удивляется, насколько открыто ведет себя Бет. Психотерапевт, к которому она недолго ходила в Манчестере, держался сухо и разговаривал как робот – будто вслух читал учебник.

– Некоторое время я принимала прозак, – признается Эбби.

– Помогло?

– О, да.

По крайней мере, больше, чем терапия.

– С тех пор были еще периоды тревоги?

– Нет, ничего серьезного.

– Это хорошо.

В последние годы я настолько была занята Каллумом, что почти ни о чем другом не думала.

Немного помолчав, Бет смотрит прямо в глаза Эбби.

– Я хочу кое о чем вас спросить, Эбби, и надеюсь, что вы простите мою прямоту. Когда я начинаю работать с новым пациентом, как сейчас с вами, я обязательно заранее изучаю кое-какие сведения о нем. Самые минимальные – те, что нам передают из больницы. Как я понимаю, вы поступили сюда в выходные. И все-таки я прочитала в истории болезни, что около вашей кровати нашли пустую упаковку темазепама. Муж решил, что вы приняли довольно много таблеток.

Сквозь легкий туман последних нескольких дней начинают проступать воспоминания. Гленн вернулся домой как обычно поздно – вроде бы это был вечер пятницы? – и зашел к ней в комнату, потому что плакал Каллум… Или еще по какой-то причине? Она была такая вялая, что Гленн перепугался и настоял, чтобы ее забрали в реанимацию, где у нее, сонной, вызвали рвоту…

Эбби наконец начинает что-то понимать.

– Из-за этого меня сюда и отправили?

Бет кивает.

– Из-за этого тоже. Муж очень за вас волновался. Упаковка была почти полная.

– Но я ведь ему сказала, что всего лишь хотела уснуть.

– А вы не боялись, что слишком большая доза причинит вред?

– Не такая уж и большая.

– Значит, вы не собирались принимать много таблеток?

– Нет!

Неужели они решили, что я пыталась покончить с собой? Хуже того, неужели и Гленн так подумал?

– К счастью, темазепамом относительно трудно отравиться. Я не специалист, но для этого нужно принять действительно высокую дозу. Обычно от него просто очень хочется спать.

– Я не пыталась отравиться. – Эбби снова заводится. – Я бы ни за что не оставила сына. И не приняла бы всю пачку, как бы плохо мне ни было. Я же объясняла, что выпила всего пару таблеток, чтобы хоть немного поспать.

Бет снова молчит.

– Я говорила это Гленну и людям в реанимации, но меня никто не слушал.

Она пытается восстановить в памяти подробности той ночи… Безуспешно. Возможно, так действуют лекарства. Или стресс. А может, и то и другое разом, но вспомнить, как она попала в Мореленд-плейс, не удается.

Бет все еще не сводит глаз с Эбби. По взгляду понятно: она в растерянности. Она пытается собрать меня по кусочкам, как разбитую посудину, думает Эбби. Я ее не виню. Мне и самой это не по силам.

И вдруг ее осеняет: меня поместили – как это называется? – под надзор с целью предотвращения самоубийства! Вот почему все время кто-то ходит за мной по пятам. Нужно рассказать обо всем подробнее, объяснить.

– Наверное, вышло недоразумение… Я не принимала все таблетки разом. Честное слово.

Бет вопросительно смотрит на нее.