Другой дом

Генри Джеймс Другой дом

Книга первая

I

Миссис Бивер, хозяйка усадьбы Истмид и совладелица банка «Бивер и Брим», зорко, но снисходительно следила за тем, что происходило — как у нее вошло в привычку говорить — «в другом доме». Разумеется, там происходило гораздо больше событий, чем в огромном, старомодном и практически пустом особняке, где она, овдовев, жила в полном одиночестве. Мистер Бивер умер тремя годами раньше своего друга и партнера, покойного Пола Брима из усадьбы Баундс, оставив единственному сыну (малолетнему крестнику этого надежного партнера) значительную долю в деле, на которое его изумительная вдова — она знала, что изумительна, и гордилась этим — теперь имела заметное влияние. Пол Бивер, цветущий юноша восемнадцати лет, только что перебрался из Винчестера в Оксфорд; по замыслу матери он должен был овладеть как можно более разносторонними познаниями, прежде чем занять свое место в банке. Банк, гордость всего Уилверли, подобный высокой горделивой арке, которой служили прочными опорами два этих дома, стоил того, чтобы потратить немалые деньги на образование. Жители города и графства уверенно говорили, что ему сотни лет и что он так беспримерно надежен, как только может быть надежен арифметически непогрешимый расчет. В настоящее время банк прибегал к услугам самой миссис Бивер. Это вполне устраивало ее и тем более Пола, который столь мало тяготел к сидячей работе, что она догадывалась: на то, чтобы выработать у него привычку к нарукавникам, уйдет намного больше сил, чем ушло в свое время на то, чтобы приучить его к детским штанишкам. Тем более что вторая половина дела принадлежала молодому Энтони Бриму, нынешнему хозяину Баундса, сыну и преемнику коллеги ее мужа.

Она мыслила широко — и, в частности, решила, что по окончании Оксфорда мальчик должен попутешествовать и повидать мир; она была родом из эпохи, когда в заграничную жизнь погружались неспешно, а не окунались наскоро. Другой ее план в основных чертах заключался в том, что, вернувшись наконец домой, Пол должен жениться на самой милой из известных ей девушек, причем здесь тоже необходимо было неспешное погружение, ведь брызги от подобного погружения неизбежно коснутся его матери. Тогда этот вопрос обрел бы решение так же, как в хозяйстве миссис Бивер издавна обретали свое место все вещи, которые лежали где попало и не были пристроены к делу: он был бы убран с глаз долой. Трудно сказать, к миру она готовилась или к войне, но ей было свойственно всюду подстилать соломку, не оставляя почвы для возможных осложнений, каковые, впрочем — по крайней мере пока — ни разу о себе не заявляли. Ее жизнь была похожа на комнату, подготовленную для танцев, где вся мебель сдвинута к стенам. Насчет юной леди, необходимой для разрешения упомянутого вопроса, у нее сомнений не было: самой милой девушкой, какую она знала, была Джин Мартл, и миссис Бивер на днях послала за ней в Брайтон, дабы Джин приехала и выступила в предназначенной ей роли. Бенефис должен был состояться в пользу Пола, чье возвращение ожидалось вот-вот, в середине лета, и следовало с самого начала пресечь его попытки фантазировать о возможных альтернативах. По большому счету, миссис Бивер была рада, что он вообще не склонен к фантазиям.

Джин Мартл — сосланная в Брайтон отцом, который приходился миссис Бивер троюродным братом и которого, по мнению этой леди, медицинские светила не выпускали из Лондона, ибо он был слишком ценен, чтобы его потерять, и слишком скучен, чтобы часто с ним встречаться, — Джин Мартл со временем, вероятно, предстояло приобрести состояние, а также, возможно, набраться ума-разума. То, что при этом она являлась наиболее предпочтительной кандидаткой, говорит об умеренности ожиданий миссис Бивер. Еще меньшего она ожидала от умения девушки вести себя должным образом, которое позволило бы той блистать в обществе, и от ее волос, на которые миссис Бивер взирала в надежде, что с годами они потемнеют. По правде говоря, в Уилверли никогда бы не заметили, что Джин как-то не так себя ведет, однако там питали старомодное предубеждение против ярких оттенков естественного покрова головы. Одна из причин, по которой кузину Пола пригласили в Истмид, заключалась в том, что Полу следовало привыкнуть к экстравагантному цвету ее волос — неумеренно яркому, как в одно погожее июльское воскресенье с некоторой тревогой в очередной раз отметила миссис Бивер. Ее юная приятельница прибыла два дня назад и теперь, в свободный промежуток времени между церковной службой и ланчем, была послана в Баундс с сообщением и кое-какими предуведомлениями. Джин знала, что найдет там дом, до некоторой степени охваченный смятением, новорожденную девочку-первенца, молодую мать, которая еще не встала с постели после родов, и странную гостью на несколько лет старше ее самой — мисс Армиджер, школьную подругу миссис Брим, которая явилась к Бримам за месяц до рождения ребенка и — подчеркнула миссис Бивер — оставалась у них до сих пор, «несмотря ни на что».