Другой дом

– Что!? Спустись с небес на землю, Кинг. Не всё в этом мире вращается вокруг тебя. Тем более, ты слишком... – я помолчала, пытаясь подобрать слово, которое бы точно описала, что я про него думаю, – Типичный, – да, это было оно.

– Не понял, – нахмурился Майкл, бросая на меня быстрый взгляд и на секунду отрываясь от дороги.

Снисходительно улыбнувшись, я откинулась поудобней на сидение, чувствуя, что пришел мой черед расставлять все точки и вешать ярлыки.

– Ну, давай я тебе объясню всё более понятно, буквально на пальцах. Ты умен, хорош собой, умудряешься совмещать учебу на двух совершенно разных факультетах, играешь в баскетбол, поешь. Давай не забывать и про образ большого и заботливого брата, готового всегда прийти на выручку Крису. Майк, да ты просто одно ходячее клише! – наблюдая за тем, как по мере моего высказывания лицо парня всё больше вытягивается, я не удержалась от смешка, – Уверена, что всех героев мало-мальски успешных американских комедий писали именно с тебя. Не хватает только подружки-чирлидерши, родителей, которые тебя не понимают, и девочки-простушки, в которую ты потом влюбишься, поймешь, что всё вокруг – просто мишура. И вы уйдете в закат, держась за ручки и периодически обмениваясь микробами.

Чуть помолчав, Майк кашлянул и выдал неожиданно севшим голосом:

– Ты явно переобщалась с Кишей. Нет, серьезно, у тебя Кишапередоз.

– Скажешь, что я неправа? – скрестив руки на груди, поинтересовалась я.

Кинг ничего мне не ответил, а по его лицу, которое в одну секунду превратилось в непроницаемую маску, я ничего не могла понять. Пришлось смириться с тем, что ответа на свой вопрос я сейчас не получу и обратить свое внимание на пейзажи за окном. Которые уже принимали знакомые очертания. Ну, почти знакомые.

– Постой, ты куда меня везешь? – спросила я у Майка.

Тот опять нахмурился:

– В общежитие второкурсников, куда же еще. Ты же сказала, что собираешься домой.

– Да, но я разве говорила, что живу в общаге? – спросила я, – Это были твои выводы, не мои.

– Хорошо, – раздраженно выдохнул парень, – И где же ты живешь?

Я назвала адрес, и Майк послушно развернул машину. Мы проехали место моей работы, и только после этого Кинг решил нарушить тишину:

– Ты снимаешь квартиру?

– Нет, – покачала я головой, – Она мне досталась от бабушки. Я переехала практически сразу после ее смерти.

– Повезло, – сказал парень и тут же добавил, заметив мое выражение лица, – Нет, я не про бабушку сейчас, не подумай! Просто это правда везение – получить недвижимость в Нью-Йорке, еще и в таком районе, как Манхеттен. Это не так просто, как мне кажется.

– На самом деле, тут я с тобой соглашусь, – кивнула я, – Для меня это вообще было сродни чуду. Я никогда не была особо удачливой – ни богатых родителей, ни особых перспектив. И поездка сюда – ну, это можно считать лотереей, в которой мне достался счастливый билетик.

– Я бы на твоем месте так не считал, – заметил Майк негромко.

– О чем ты? – непонимающе повернулась я к парню.

– Здесь всё…не так просто, как ты думаешь.

– Я тебя не понимаю. Я счастлива здесь. Нью-Йорк – город моей мечты.

Хмыкнув, Майк покачал головой и, затормозив у светофора, повернулся ко мне:

– Потому что ты глупа. И потому что, несмотря на то, сколько здесь уже живешь – кстати, сколько? – пребываешь в мире иллюзий, счастливом и беззаботном. Для тебя Нью-Йорк – это место, где исполняются мечты. И, быть может, тот факт, что у тебя всё получается легко и просто – ты учишься, работаешь, получаешь стипендию, в твоем окружении только добрые и воздушные люди – такие, как мой брат – всё это слегка сбивает тебя с толку и не дает посмотреть правде в глаза. А она такова – этот город ломает людей. Чтобы чего-то добиться, все готовы идти чуть ли не по головам, а репутация – это самое важное, что у человека только может быть. Пока тебя оберегают стены института и ты этого не чувствуешь, но за его пределами лишь жестокость, уныние и горе. Смирись.

Выпалив это чуть ли не на одном дыхании, Майк снова тронулся с места, не обращая больше на меня никакого внимания. Я же чувствовала себя так, словно меня окунули головой в помои, а после еще и потоптались грязными сапогами. И медленно, толчками, в моей душе начинал расцветать гнев.

– Во-первых, – начала я негромко, – Ты ничего обо мне не знаешь. Совершенно. И не можешь говорить, в каком мире я живу и какими иллюзиями подпитываюсь. Во-вторых, я здесь уже больше полугода, и если ты думаешь, что мне эти месяцы дались легко, то глубоко заблуждаешься. Всё просто зависит от точки зрения. Если я не жалуюсь и не унываю, как многие другие, то это не от того, что я везунчик, а просто потому, что я не вижу в этом смысла. А ты со своими умными замечаниями можешь идти в задницу!