Другой дом

С этими словами Майк явил миру стеклянную емкость, в которой я спустя секунду узнала его подарок мне на Рождество. Банку с зефирками я уже давно спрятала, решив слопать их в какой-нибудь особенно тоскливый день. на времена депрессии, в общем. Да так и забыла про сладости. Ну, с другой стороны, у меня в последние дни и не было причин для уныния. Так что можно смело утверждать, что зефир всё еще ждет своего часа.

Однако, Майк, видимо, так не считал. Повертев ёмкость в руках, он повернулся ко мне с выражением праведного возмущения на лице.

– Ты что, их даже не пробовала еще?!

Я только пожала плечами, выкладывала картофельно-яичную массу на сковороду и формируя небольшие оладушки:

– Просто как-то руки не доходили. Я не дикий фанат сладкого, уж прости.

– Ну, тогда мне ясно, почему ты его не носишь. А то я уж подумал, что тебе не понравилось.

– Не понравилось что? – повернулась я к Майку, чуть приподнимая бровь.

– То, что я тебе подарил. Точнее, вторая часть подарка, – пояснил парень.

Точнее, он думал, что пояснил. Я же совершенно ничего не понимала, и могла разве что ресницами хлопать, глядя на ухмыляющегося парня.

– Вторая часть? – переспросила я, чувствуя себя почему-то весьма глупо.

– Ты что, правда решила, что я подарил тебе всего лишь банку сладостей? – Кинг выглядел несколько оскорбленным, – После того, как Крис задарил тебя шмотками, а наши родители презентовали тебе новый компьютер? Такого ты обо мне мнения?

– Честно говоря, я вообще ничего ни от кого не ждала, – призналась я, вновь дергая плечами, – По сути, я ведь вам никто, чтобы вы так напрягались. А ты – тем более.

– Это не так, – покачал головой Майкл.

Сделав шаг ко мне и поставив на стол жалобно звякнувшую банку, тот опустил руки мне на плечи и несильно, но ощутимо их сжал. От его ладоней по коже заструился жар, несмотря на то что он касался меня через ткань футболки. Но всё равно – каждое движение, прикосновение, ощущалось настолько ярко и остро, что мне вдруг стало страшно. Что за дверцу моей души мы открыли вчера, раз меня просто захлестывает от эмоций? А что, если я не справлюсь с этим потоком, и он снесет меня? Что тогда от меня останется?

Мои панические размышления прервал голос Майка – негромкий, но преисполненный уверенности.

– Ты – далеко не никто, Кристина. Ни для моей семьи, ни тем более – для меня. Я говорил об этом вчера, скажу завтра, послезавтра и вообще – в любой день, когда это будет нужно и нет. Для меня ты – не просто девушка, и никогда такой не была.

– И кто же я тогда для тебя?

Переместив ладони чуть повыше, Майк обхватил ими мое лицо, вынуждая поднять на него глаза. И от того, насколько близко были наши лица, у меня перехватило дыхание. Я могла разглядеть каждую ресничку Кинга, каждый цветовой всполох в его глазах. И только сейчас увидела, что его радужка не изумрудно зеленая – в ней вспыхивают редкие золотые крапинки, заставляя зелень играть совершенно другими красками – яркими, завораживающими, подчиняющими волю.

Коснувшись своим лбом моего, Майк негромко выдохнул и произнес настолько тихо, что его голос можно было легко спутать с дуновением ветра:

– Ты – моя ведьма.

Это нельзя было считать признанием в любви или еще чем-то подобным. Но для меня эти слова стали именно тем, что я так жаждала услышать. Признание того, что я – именно я, а не кто-то другой – принадлежу этому человеку, целиком и полностью. Это не уменьшало моего страха перед будущим, но в то же время давало некую уверенность, что я смогу выстоять. Пока есть Майк, его плечо, на которое я могу опереться – я выдержу.

Поэтому, скользнув чуть подрагивающими ладонями по его обнаженным плечам, я обняла его, утыкаясь носом в небольшую ямку между его плечом и шеей, вдыхая такой уже привычный и знакомый запах, и буквально растворяясь в объятиях Кинга. Мне казалось, что я могу простоять так вечность, и ничто не заставит меня сдвинуться с места.

Кроме запаха гари, который заполз мне в ноздри, перебивая аромат корицы и заставив меня недовольно поморщиться. А после – отшатнуться от Майка и с криком:

– Мои драники! – броситься к сковороде в надежде спасти завтрак.

Однако, меня ждало небольшое разочарование – оладушки на сковороде напоминали больше угольки. Небольшое – их было всего три, а в миске оставалось тесто, минимум, для еще десятка их картофельных собратьев. Поэтому, выбросив испорченные продукты и сдобрив тефлоновую поверхность свежей порцией масла, я постаралась максимально сосредоточиться на готовке.

– Так, может всё же откроешь? – Майк всё не унимался.

– Если ты будешь всё время меня отвлекать – мы никогда не поедим. И поедем в университет голодные.

– Да тут дело одной минуты. Ну пожалуйста.

Кинг сделал одну из свих фирменных умильных мордашек, напоминая щенка, которого обижает нерадивый хозяин. Ну вот и как тут откажешь, когда почти двухметровый баскетболист умоляет уделить ему пару секунд своего времени? Вот и я не знаю.