Другой город

Страшнее всего было возвращаться – каждый нерв Каи дрожал, все время казалось, что из-за следующего угла ей навстречу выйдет страж или ученый, вспомнивший, что ему срочно нужно проверить новую гипотезу посреди ночи, а то и сам Сандр. Теперь, когда она знала, что скрывала лаборатория, Кая понимала: встреть ее здесь кто-то, выкрутиться будет непросто.

Что сделает Артем, если ему расскажут о несчастном случае?

(И зачем она решила остаться в лаборатории? Бедная девочка… Она споткнулась на темной лестнице и сломала любопытную шею, бедняжка… Какая нелепая гибель…)

Она представила, как Сандр сочувственно улыбается Артему, похлопывая по плечу, и его глаза выражают неподдельную скорбь.

Даже если Артем что-то заподозрит, он наверняка со временем договорится с совестью, задушит подозрения… И, возможно, проживет в Красном городе долгую жизнь, полную интересной работы и почета, о которых он так сильно мечтал. Иногда будет вспоминать о ней и думать: что на самом деле произошло в ту ночь?.. Но со временем забудет.

Может быть, однажды получит доступ на нижние ярусы, и Сандр оправдает спрятанных там существ – даже девушку в кубе – какой-нибудь великой задачей. Возможно, Артем не сразу поверит… Но если не станет ее, Каи, что вообще у него останется, кроме Сандра, города Сандра, людей Сандра и слов Сандра, которым так удобно и приятно верить?

Кая плохо помнила, как добралась до оранжереи: все, на что хватало самообладания, – тщательно запирать за собой двери да напряженно вслушиваться в равнодушную темноту. В какой-то момент ей начало казаться, что она никогда больше не увидит света.

Что, если Сандр не станет убивать ее, а упечет в подвал, как ту девушку, чокнутый садист? Она никогда и никому не сможет ничего рассказать… Никто не узнает, что случилось. А сбежать не удастся.

Там, внизу, Кая колотила по голубым стенам, пока не выбилась из сил, а на лице темноволосой девушки не появился ужас. Бедняжка даже не смогла приблизиться к свечению – оно сразу жалило… А Кае не причиняло вреда. Итак, клетки и цепи крепки, дверь – заперта, ученые – преданы Сандру… Преданы настолько, что молчат о чудовищном злодействе. Улыбаясь и перешучиваясь, каждый день пьют чай и едят бутерброды на верхних ярусах, участвуют в балах, гуляют по центральной площади, целуют в щеки детей, обнимают любимых… А потом моют руки и спускаются в темноту, под перекрестные взгляды человеческих и нечеловеческих глаз.

Девушка сошла с ума, не выдержала: ее речь стала нечленораздельной, взгляд – блуждающим. Даже если бы удалось вызволить ее из куба, маловероятно, что у них получилось бы выбраться из здания… Особенно с учетом того, что девушка из подвала – не в своем уме.

Кая не выдержит, если окажется там вместе с ней. Одно дело – сражаться, придумывать план, действовать… Совсем другое – целыми днями сидеть в сумраке подвала среди чудовищ, медленно теряя рассудок. Никогда не увидеть солнечного или лунного света, леса, птиц и зверей. Никогда не увидеть Артема и других людей… Никогда не увидеть Гана. Оказывается, все это время в глубине души, несмотря ни на что, она надеялась когда-нибудь снова с ним встретиться.

Выходя на лестницу, ведущую к верхнему ярусу, Кая твердо решила не даваться врагам живой.

Наверху никого не было. Ровный лунный свет лился сквозь стеклянную крышу оранжереи, и, ощутив его невесомое прикосновение, Кая вдруг почувствовала, что плачет… Она и в самом деле успела поверить, что никогда больше не увидит света… Кая вспомнила о девушке, заточенной внизу, и болезненный спазм скрутил желудок, заставив согнуться пополам.

Она должна помочь – пока не знала как, но должна. Что бы эта девушка ни сделала, какое бы преступление ни совершила – если она вообще была преступницей, – она не заслуживала такой участи… Никто не заслуживал.

Кая забралась на знакомое дерево после десятка неудачных попыток. Руки и ноги дрожали, пот лил градом от страха и напряжения. В какой-то момент она едва не отчаялась, испугавшись, что вообще не сумеет больше забраться наверх.

Когда у нее наконец получилось вскарабкаться к круглым мохнатым плодам и широким листьям, она мысленно благодарила всех богов, которых прежде не жаловала, – и дедушкиного Бога, единого в трех лицах, и Хранителя стражей, о котором ей рассказывал Андрей, и частенько поминаемую Марфой Мать.

Она очень боялась уснуть, отлично зная, какая сонливость порой охватывает тело после огромного напряжения, но так и не сомкнула глаз. Всю ночь сидела, пригнувшись, спрятавшись в листьях и не позволяя себе расслабиться ни на миг, пока лаборатория не начала постепенно наполняться глухим шумом голосов, звяканьем приборов и чашек, а оранжерея – золотистыми, медовыми, утренними лучами, самыми прекрасными на свете.

Только тогда Кая позволила себе подобраться чуть ближе к листьям, ожидая Марту. Марта должна была прийти сюда как можно раньше и, проследив, чтобы в оранжерее они были одни, подать ей сигнал. Им нужна была еще одна щепотка везения – теперь чтобы выйти наружу.