Другой край мира

Пачу довёз её до дома, и она, погруженная в свои тревожные мысли, передала его отцу, невпопад ответив ему что-то на какие-то вопросы, а сама пошла за тряпками и ведром для уборки. Привычные дела отвлекали от размышлений, но всё равно хотелось с кем-то поговорить, и она отчаянно жалела, что рядом нет ни мамы, ни Солы, ни Тили, и даже отец уехал, махнув ей, на большой телеге. Она вздохнула и повязала передник, усилием воли заставляя себя думать исключительно о наведении порядка.

Она обошла тёплые комнаты, просторные и довольно светлые, с ранней весны стоявшие пустыми. Только дед Баруф оставался тут на лето, потому что жар от углублённого в землю и никогда не остывавшего пола, выложенного каменной светлой плиткой, был для остальных слишком сильным в тёплое время года, и даже открытые окна не помогали уравновесить тепло, ласково обогревающее пятки зимой и создававшее невыносимую духоту летом, когда воздух прогревался ещё и солнцем. Деда Баруфа в комнате не было, лишь стояла на столе его синяя глазурованная кружка с остывшим питьём. По-видимому, новости о большом корабле даже его заставили выбраться из тёплого убежища и отправиться в общий двор за подробностями. Аяна подмела в его комнате, чихая от пыли, потом протёрла пол влажной тряпкой и вывесила проветриваться на верёвку его покрывало.

Тёплая кладовая и детская были уже убраны, видимо, уборку тут начали, пока Аяна была в отъезде. Спальни родителей и Мары с Аремо были в относительном порядке, лишь пара паучков сплели себе паутинки в углах, да несколько листьев занесло ветром в окна. Она проветрила в комнатах, вытерла пыль с подоконников и мебели и протёрла окна, выдыхая на них с силой, так, что даже голова закружилась.

У парней в комнате были кучей свалены какие-то ветки и обрывки бумаги, а в углу стоял закрытый сундук. Она помнила, какой крик они подняли в прошлом году, когда при уборке Аяна с Нэни выкинули из этой комнаты хлам, оказавшийся, как выяснилось, очень нужными предметами, поэтому хмыкнула и протерла крышку сундука, потом немного поразмыслила и ещё протёрла влажной тряпкой пол вокруг кучи веток.

В тёплой комнате Солы прибираться не было смысла, так как там круглый год хранились её запасы трав, и Сола сама ревностно следила за чистотой. Оставалась комната, в которой раньше зимовала сама Аяна со старшими сёстрами.

Тут стояли три крепких больших кровати, деревянный стол у окна, выходившего во двор, со столешницей, покрытой тёмной морилкой, и два стула, а ещё пустующие сейчас полки для книг и шкафчик для белья. Она тщательно протерла пыль с мебели и помыла пол, вспоминая каждую зиму из тех, что провела здесь с обеими сёстрами, а потом и вдвоём с Нэни. Окно немного заклинило, она залезла на стол, чтобы дотянуться до ручки, и подёргала створки двойной рамы с неровными стёклами, искажавшими всё до неузнаваемости, не дающими рассмотреть ничего во дворе, превращавшими то, что было снаружи, в весёлые цветные пятна, сложно поддающиеся разгадыванию.

Матрасы нещадно пылили, пока она стаскивала их по лестнице из летней спальни, и Аяна яростно чихала, вытирая слёзы, а потом ещё долго стояла на крыльце, щуря слезящиеся глаза и пытаясь проветрить нос от пыли.

Говоря Арем Тоссу, что они могут принять троих, она подразумевала, что освободит эту их старую спальню, перебравшись к Соле, но, пока она таскала матрасы, ей в голову пришла другая идея. Она оставила ведро и тряпки у купальни, и, вытирая руки о передник, поднялась на первый этаж.

Здесь прямо над купальней находилась небольшая комната, которую раньше занимала Кори. Свой сундук Кори уже давно перевезла во двор к стеклодувам, и комната стояла пустая, обитаемая лишь пауками и мелкими мотыльками, собравшимися зимовать здесь по углам в трещинках светлой штукатурки.

Аяна упёрла руки в бока и стояла, озираясь. Она знала со слов Кори, что эта комната почти такая же тёплая, как комната Солы, потому что нагревается от находящейся внизу купальни, и смутно помнила, что здесь действительно было довольно тепло даже в морозные дни. Не давая себе время на лишние раздумья, она сходила вниз за веником, ведром и тряпками и, бормоча под нос куплеты детской песенки про дружбу мухи и лягушки, приступила к уборке.

Комната сияла чистотой. Аяна, гордая собой, открыла окна и дверь, чтобы сквозняк вынес остатки пыли, и села на перестеленную кровать, довольно озираясь, но перевести дух не успела: во дворе послышался какой-то шум.

Она легко выбежала к лестнице и выглянула в окошко, выходящее во двор. Внизу, около подворотни, стояла большая телега, гружённая длинными кожаными мешками. Наверняка ткани, о которых говорил Воло. Неужели они настолько нежные, что их перевозят, заворачивая в кожу?

Телега была не их, она принадлежала двору каменотёсов. Парень, приехавший на ней, озирался в поисках людей, и Аяна выбежала на крыльцо.

– Доброго дня тебе! Пусть он будет тебе на благо!

– И тебе тоже. Погоди-ка, ты же, получается, сестра Лойки? – Остановился он, глядя на Аяну.

– Да, я её старшая сестра.