Другой Ленин

«Вот именно так, — сказал он, — если здоровый человек хочет есть — так уж хочет по-настоящему; хочет спать — так уж так, что не станет разбирать, придется ли ему спать на мягкой кровати или нет, и если возненавидит — так уж тоже по-настоящему…»

«Я взглянул тогда, — продолжал Кржижановский, — на яркий румянец его щек и на блеск его темных глаз и подумал, что вот ты-то именно и есть прекрасный образец такого здорового человека… Если Владимир Ильич смеялся, то смеялся от души, до слез, невольно заражая своим смехом окружающих, а гнев его немедленно принимал также выразительные формы».

Максим Горький в своих воспоминаниях о Ленине много раз возвращается к описанию его «удивительного смеха»: «Никогда я не встречал человека, который умел бы так заразительно смеяться, как смеялся Владимир Ильич. Было даже странно видеть, что такой суровый реалист… может смеяться по-детски, до слез, захлебываясь смехом… Он любил смешное и смеялся всем телом, действительно «заливался» смехом, иногда до слез. Краткому характерному восклицанию «гм-гм» он умел придавать бесконечную гамму оттенков, от язвительной иронии до осторожного сомнения…» Заметим, что далеко не всегда эта привычка Ленина вызывала у Горького умиление, — например, в 1919 году он с раздражением говорил Корнею Чуковскому: «Хохочет. Этот человек всегда хохочет». Один из знакомых Горького — итальянских рыбаков, послушав, как по-детски смеется Владимир Ильич, сказал о нем: «Так смеяться может только честный человек».

Лев Троцкий писал: «Он был очень смешлив, особенно когда уставал. Это в нем была детская черта». Когда Ленин уже возглавлял правительство, Троцкий на заседаниях иногда отправлял ему деловые записочки, написанные в шутливом тоне. «Я с торжеством наблюдал, — вспоминал он, — как он забавно борется с приступом смеха, продолжая строго председательствовать. Его скулы выдавались тогда от напряжения еще более». «Сам Ленин любил всегда смеяться, — замечал большевик Анатолий Луначарский. — Улыбка на его лице появлялась чаще, чем у любого другого… В самые страшные минуты, которые нам приходилось переживать, Ленин был неизменно ровен и так же наклонен к веселому смеху». «Он смеялся очень ярко иногда, — рассказывал В. Молотов. — Как колокольчик. Ха-ха-ха-ха-ха! Раскатисто очень, да». «Ух, как умел хохотать, — писала Крупская. — До слез. Отбрасывался назад при хохоте».

«Юмор — прекрасное, здоровое качество, — говорил сам Ленин. — Я очень понимаю юмор, но не владею им.

А смешного в жизни, пожалуй, не меньше, чем печального, право, не меньше».

«Я бы с ума сошел, если бы пришлось жить в коммуне».

Л. Троцкий отмечал: «Ленин не знал безразличного отношения к людям… Нередко в подлинном смысле слова влюблялся в людей. В таких случаях я дразнил его: «Знаю, знаю, у вас новый роман». Ленин сам знал об этой своей черте и смеялся в ответ чуть-чуть конфузливо, чуть-чуть сердито». «У Владимира Ильича постоянно бывали такие полосы увлечения людьми, — писала Н. Крупская. — Подметит в человеке какую-нибудь ценную черту и вцепится в нее».

Будучи по характеру веселым, увлекающимся человеком, Ленин предпочитал общаться с такими же родственными ему натурами. Об одном товарище он заметил: «Это очень хороший человек, то есть честный и полезный партии революционер, беда только, но это уже относится к области личных отношений, он скучен, как филин, смеется раз в год, да и то неизвестно по какому поводу».

Н. Вольский писал: «Он чурался скучных, очень мрачных и бесстрастных людей… Если можно так выразиться, он любил страстных (вернее, пристрастных) и веселых революционеров». «В тесном дружеском кругу, — отмечал Кржижановский, — Владимир Ильич немедленно становился душою всего общества. Именно около него слышались самые страстные речи и наиболее веселый смех». «Владимир Ильич — центр всеобщего веселья, — писал большевик Николай Семашко. — Его юмор, жизнерадостность, клокочущая энергия проявляются и здесь; вокруг него стон стоит от смеха».

В. Бонч-Бруевич вспоминал декабрь 1903 года в Женеве. Товарищи Ленина тогда сидели, погруженные в дела, а в городе бурлил праздничный женевский карнавал. «Не до веселья было нам. На улицу даже не тянуло. Вдруг звонок. Входит Владимир Ильич, оживленный, веселый».

— Что это мы все сидим за книгами, — задорно спросил он, — угрюмые, серьезные? Смотрите, какое веселье на улицах!.. Смех, шутки, пляски… Идемте гулять!.. Все важные вопросы отложим до завтра…